Он остановился чуть поодаль от Каллиадеса.

— Я бросаю вызов тебе, Арелос, за право возглавить команду. Как диктует обычай, ты можешь сражаться или признать меня главным.

— Убить его! — закричал Арелос, вытаскивая свой меч.

Каллиадес разразился звонким и веселым смехом, таким неподходящим к этому моменту, что они остановились на месте. Затем он заговорил:

— Твои люди предсказывали, что ты слишком слаб, чтобы сразиться со мной. Очевидно, они знают тебя лучше, чем я. Конечно, теперь, когда мы стоим здесь лицом друг к другу, я чувствую твой страх. Скажите мне, как это грязный трус стал капитаном пиратов?

С этими словами микенец быстро шагнул по направлению к Арелосу. Главарь пиратов отшатнулся.

— Я приказал убить его! — закричал он.

— Подождите! Не двигайтесь! — воскликнул Хоракос. Поднявшись на ноги, он посмотрел на Арелоса. — Все знают Закон моря. Ты не можешь не ответить на вызов, брошенный членом команды. Если ты сделаешь это, то больше не можешь быть главным, и мы выберем нового капитана.

— Итак, — сказал Арелос, пристально глядя на мужчину, — ты решил выступить против меня, Хоракос. Когда я вырежу сердце этого микенца, я задушу тебя твоими собственными внутренностями.

Повернувшись к Каллиадесу, он заставил себя засмеяться:

— Я надеюсь, шлюха доставила тебе удовольствие. Потому что теперь тебя ждет только боль. А когда я закончу с тобой, я разрежу ее на части.

— Нет, ты этого не сделаешь, — тихо предупредил его Каллиадес. — Ты понимаешь это в глубине души, Арелос. Ты собираешься в путь по Темной дороге, и твои кишки превратятся в воду.

С яростным криком Арелос прыгнул на молодого микенца. А Каллиадес шагнул навстречу ему.

Секундос, житель Крита, наблюдал, как Арелос шествует с берега, а за ним следует почти половина его людей. Он даже не пытался присоединиться к ним. Очевидно, они обнаружили беглецов и жаждали их крови.

Секундос сидел у пепелища костра, горевшего этой ночью, и мысли его были печальными. Он был пиратом почти всю свою жизнь. Секундос пережил пятерых своих сыновей и одного внука. Все же, несмотря на то что его волосы теперь были цвета серого железа, а ноги и руки болели зимой, он не утратил своей любви к Великому зеленому, прикосновению попутного ветра к своей загрубевшей кожи, ощущению соленых брызг на лице.

Он больше не обманывал себя, как некоторые юноши, не говорил себе, что пиратство — это благородное дело героев. Это был просто способ найти еду и обеспечить одеждой семью, оставить немного денег своим наследникам.

Секундос когда-то командовал тремя собственными кораблями, но потерял два из них во время бури, а третий потопил сумасшедший Геликаон прошлым летом — пусть боги проклянут его! Последний сын Секундоса командовал судном в тот день, а теперь его кости разлагаются на дне Великого зеленого. «Ни один человек не должен пережить своих сыновей», — подумал старый пират.

Теперь, когда ему было за шестьдесят, Секундос присоединился к команде жалкого Арелоса. Ему везло, поэтому он командовал двумя кораблями, но, по мнению старого пирата, Арелос был идиотом. Он, конечно, хорошо владел мечом, но наслаждался убийствами, которые не приносили выгоды, и кровавой резней. Захваченных в плен мужчин и женщин можно было бы продать на невольничьих рынках Крита или других городов восточного побережья. А мертвецы ничего не стоили.

И Арелос собрал вокруг себя слишком много людей, похожих на него, что неизбежно вело к сценам, вроде той, что разыгралась вчера, когда они поймали молодую женщину. Ее можно было бы продать за шестьдесят серебряных монет на Крите. Сначала они набросились на нее, словно дикие животные, а теперь приговорили к смерти.

Секундос ненавидел такие глупые выходки.

Он обрадовался, когда пара микенцев присоединилась к их команде. Каллиадес был спокойным человеком, и у него были мозги. Деревенщина, который путешествовал с ним, был сильным и, как догадывался Секундос, верным. Они были похожи на людей, с которыми он обычно плавал. Здоровыми и надежными.

Теперь их тоже собирались убить.

Тридцать лет назад Секундос выждал бы момент и вызвал бы Арелоса на поединок за право быть капитаном на этих кораблях. Теперь он просто выполнял его приказы, надеясь на удачу: вернуться домой на зиму с огромной добычей. Но почему-то он сомневался в этом. Плавание за рабами всегда приносило прибыль, хотя и не такую, как захват кораблей, перевозящих золотые или серебряные слитки. А сколько добычи мог дать ему этот поход с Арелосом? Большинство кораблей плавало с восточного побережья в сопровождении военной галеры. А там был Геликаон Сжигатель. Секундоса охватила дрожь при мысли о нем.

В прошлом году Геликаон захватил команду пиратов и сжег корабль вместе с людьми, привязав их к перилам. Только такой идиот, как Арелос, может думать о том, чтобы пройти к Дардании поблизости от ужасного корабля Геликаона — «Ксантоса».

Секундос лениво пошевелил пепел костра палкой, пытаясь найти тлеющие угольки, чтобы разжечь новое пламя. Когда это удалось, он сел около костра, все еще ощущая телом холод ночи.

Несколько старых моряков присоединились к нему.

— Наверное, будет хороший день, — сказал Молон, коренастый мужчина средних лет. Он протянул Секундосу ломоть черствого черного хлеба. — Я думаю, они нашли парочку микенцев. Надеюсь, они не притащат их сюда, чтобы пытать.

— Они не притащат их сюда в любом случае, — заметил Секундос. — Таких людей не возьмешь, пока они живы.

Молон посмотрел на склоны холмов.

— Они убьют и женщину, — вздохнул он. — Жаль, хорошая была бы рабыня. Сотня серебряных монет, полагаю.

— Около шестидесяти, — возразил Секундос. — Она недостаточно красива, чтобы стоить больше, даже с золотыми волосами. И слишком высокая. Жителям Крита не нравятся высокие женщины.

— Держу пари, что они еще больше не любят женщин, которые могут перерезать горло мужчине, — заметил худой сутулый мужчина с тонкой бородкой. Еще молодой, он был новичком в море. Секундос не особо любил его.

— Ну, мы не скажем им об этом, правда, Лохос? — подмигнул Молон.

— Удивительно, как распространяются слухи, — усмехнулся худой мужчина. — Этот слух обойдет невольничьи рынки раньше, чем начнутся торги.

— Как, по-твоему, почему Каллиадес сделал это? — спросил Молон.

Секундос пожал плечами.

— Возможно, ему просто не нравился Барос. За медную монету я бы сам прикончил его.

Лохос засмеялся.

— Медную монету — и боги должны забрать у тебя сорок прожитых лет, старик. Барос был прекрасным бойцом.

— Недостаточно хорошим, — вставил свое слово Молон. — Говорят, Каллиадес убил его за считанные секунды. Говори что угодно о микенских воинах, но ты не захочешь ввязаться в драку с ними.