– Тамара! Ира! Сколько раз можно просить, сделайте музыку поти... О боже! Что это такое?! Вы что, с ума сошли?

Меня рывком подняли на ноги, сдернули повязку.

В дверном проеме стояла полная женщина в фартуке поверх байкового халата. Выражение лица – усталое, брови сердито сдвинуты. В руках – половая тряпка. Рядом со мной – две девчонки, одна лет восьми-девяти, другая – лет двенадцати. Все трое были похожи – плотно сбитые, со светлыми вьющимися волосами (у женщины – собранные под ободок), с крепкими руками и полными ногами. Все трое сердито взирали друг на друга, пока старшая девчонка не посмотрела на меня и не пробормотала:

– Ой. Это не та!

– С ума сошли! – повторила гневно женщина, – марш к Сеньке, обе! Сделайте ему музыку потише.

– Я к Варе, – сказала я женщине.

– Это я, – сказала она, – ты в порядке? Сестры совсем распоясались.

Я уставилась на нее. Все, я могу возвращаться домой и смело вычеркивать Варю из списка подозреваемых. Не могла эта тетенька поджечь стул завкафедрой. Она похожа на булочницу Асону, приютившую ведьму Кики и всегда готовую прийти на помощь. Полная, веселая, добрая. Ну, может, не слишком веселая...

– Мы не знали, что это не ТА! – пробурчала старшая девочка.

– Ты сегодня сделаешь музыку ПОТИШЕ? – гаркнула Варя и шлепнула сестру тряпкой.

«И не слишком добрая, – подумала я, – надо все-таки провести допрос».

– Испугалась? – это она уже мне сказала.

– Д-да так... А кого они хотели поймать?

– Понятия не имею. У них сейчас период дурацкий. Играют в разбойников. А мне вот извиняться приходится. Прости, пожалуйста. Проходи на кухню. Ты от Анны Семеновны?

– Да... Она попросила меня, то есть вас, позаниматься со мной, – проговорила я, разуваясь.

– Кого – вас?

– Вас, Варя. Это я вежливо.

– Ой, брось! – отмахнулась тряпкой Варя, – не надо вежливо. Давай на «ты». Чем заниматься?

Я прошла на крошечную кухоньку и огляделась. Газовая плита еще советской марки. Табуретки с ножками, прикрученными проволокой. Дешевые тарелки и чашки – я такие видела в сельском магазине у нас на даче. Никогда не думала, что кто-то может купить себе тарелку, украшенную грибом-поганкой. Оказывается, есть такие люди. На столе – заштопанная клеенка, на полу – заклеенный линолеум. В общем, как пишут в книгах, чисто, но бедно. И как они тут умещаются с тремя детьми?

– Фонетикой. И переводом.

– Да?! А где я время возьму?

Варя швырнула тряпку под раковину и включила конфорку под чайником.

– Кофе будешь?

Вылитая Асона. Тоже предложила Кики кофе на первой встрече.

– Лучше чай. То есть ты не будешь со мной заниматься?

– Придется, – вздохнула Варя, – мне лучше с ними не спорить, выгонят еще.

Она насыпала себе кофе, в другую чашку кинула пакетик чая, залила обе кипятком.

– Ничего, что мы на кухне? Наверное, родители скоро придут, – сказала я, усаживаясь у окошка.

На подоконнике в баночке сидела луковица, она протягивала зеленые стрелки вверх, а белые тонкие корни – вниз, к воде. Из окна виднелась Останкинская башня.

– У нас их нет, – ответила Варя, открывая дверцу холодильника и исчезая за ней.

– Как – нет?

– Папа умер. Мама уехала в Польшу. Ухаживает там за больными старушками и не собирается возвращаться. Денег не присылает.

Варя выложила на стол упаковку сливок, колбасу, сыр, а еще достала кастрюлю и поставила ее возле раковины.

– А кто следит за твоими сестрами?

– Я. Не только за сестрами, но и за братом.

«Сеня», – вспомнила я, и меня передернуло от воспоминания, какой ужас мне пришлось вытерпеть десять минут назад, во время «игры в разбойников». Варя добавила в свой кофе сливки и принялась готовить бутерброды.

– Твой брат работает?

– Да. Дома. Комиксы рисует.

– Комиксы?! А можно мне глянуть?

Варя оторвалась от бутербродов и внимательно посмотрела на меня.

– Так тебя Анна Семеновна прислала? Или кто-то еще?

– Анна Семеновна... Просто я сама комиксы рисую. У меня целая галерея рисунков на sozdaikomiks.ru. Ник – Соль. А у твоего брата какой?

– Понятия не имею.

– Хоть рисунки покажи...

– Подумаю. Займемся фонетикой? Или переводом?

– Лучше переводом, – сказала я, – вот тут статья, про «активное слушанье».

– «Активное слушанье»? – удивилась Варя, – так тебя Анжелка подослала?!

– Почему ты так решила?

– Она же недавно об этом слушанье на паре докладывала. Правда, я не запомнила, в чем там суть.

– Меня прислала Анна Семеновна, – терпеливо повторила я, – но не только к тебе. И к Анжеле тоже. Что плохого, если я у вас обеих заниматься буду?

– Ничего. Не пойму, чему я тебя могу научить.

Я покосилась на Варины руки, сжимающие мою тетрадку. Кожа на руках сухая, потрескавшаяся. Наверное, от домашней работы.

– Расскажи мне что-нибудь по-английски с хорошей дикцией и интонацией, – попросила я, – например, о своей профессии расскажи. Вот и будет как будто занятие.

– Хорошо, – вздохнула Варя, – ничего, если я винегрет при этом резать буду? У нас ужин скоро. Итак. I want to become a synchronist. It’s a good job. It allows to earn a lot of money. My family needs money[9].

– Варька, – прошептала старшая девочка, просунув голову в кухню, – а можно бутер до ужина?

– Кыш! Ты что, не видишь, мы занимаемся?

Дверь захлопнулась.

– Станешь тут переводчиком, – с горечью сказала по-русски Варя, – с этими спиногрызками. Да тут еще и ЧП. Слышала небось?

«На ловца и зверь бежит! – обрадовалась я, – только бы не спугнуть!» Взгляд мой упал на отодвинутую в сторону тетрадку, в которую была вложена статья об «активном слушанье».

– Я понимаю, – сказала я, – ты боишься, что тебя выгонят из университета...

Фраза прозвучала по-дурацки, но возымела успех.

– А ты как думаешь? – воскликнула Варя, вытаскивая из кастрюли огромную свеклу, – как еще я смогу стать переводчиком и получать кучу денег, чтобы обеспечивать семью?

– Я понимаю, – начала я очередную дурацкую фразу согласно принципам «активного слушанья», – это ЧП может повлиять на то, останешься ты в университете или нет...