— Молодцы! — произнес он.

Я развернулся, вышел в коридор и посмотрел вниз. Входная дверь была открыта, и Дженни не было.

— Стефан, — прошептал я и услышал, как он ругается, выходя следом за мной на лестничный пролет. — Думаешь, они снаружи?

Стефан ответил не сразу. Он сжимал кулаки в карманах и, не поднимая глаз, топтался на месте.

— Дело в том, Эндрю, что поделать ничего нельзя.

— О чем ты говоришь?

— Ничего нельзя поделать. Здесь. Где угодно. Теперь.

— Найти девчонок?

Он пожал плечами.

— Позвонить в колокол?

— Они позвонили.

— Это ты притащил нас всех сюда. Чего ты ждал?

Он снова посмотрел на голые стены спальни, на прямоугольный участок без пыли на полу, где до самого недавнего времени, должно быть, стояла кровать или лежал ковер, на пустой крепеж для светильника. Степка-растрепка — мой друг.

— Сопротивления,— ответил он; шаркая, вышел и двинулся по коридору.

— Куда ты? — крикнул я ему вслед.

Он оглянулся, и выражение его лица потрясло меня. Прошло уже много лет с тех пор, как я видел его таким. В прошлый раз это было во втором классе, сразу после того, как он ударил Роберта Кейса, бывшего больше его раза в два, по лицу, вдавив одну линзу очков Роберта ему в самый глаз. Это был последний раз, когда кто-либо из знавших его осмеливался с ним подраться. Вид его был... печальным.

— Сюда, — сказал он.

Я пошел за ним. Но мне стало плохо при мысли, что я оставлю Дженни. Мне хотелось увидеть ее вместе с Келли на лужайке около дома, показывающих пальцем и окно и смеющихся над нами. И я больше не хотел оставаться в этом доме. И это было утомительно — находиться рядом со Стефаном, пытаясь разгадать смысл его мистического танца.

— Я буду снаружи, — сказал я.

Он пожал плечами и скрылся за последней оставшейся неоткрытой дверью в глубине коридора. Я прислушивался несколько секунд: ничего не было слышно, и тогда я стал спускаться вниз.

— Эй, Дженни? — позвал я, но ответа не было.

Мне оставалось пройти только три нижние ступеньки, прежде чем я понял, что́ здесь было не так.

В центре коридора, на полу, посреди круговорота листьев и бумаг, лежала черная перевернутая бейсбольная кепка, точно пустой черепаший панцирь.

— Хм, — сказал я, ни к кому не обращаясь.

Я сделал еще один робкий шаг, и входная дверь захлопнулась, повернувшись на петлях.

Сначала я просто стоял и во все глаза смотрел. Я не мог даже дышать, словно у меня в горле застряло яблоко. Я только таращился на пятно белой краски из аэрозольного баллончика на входной двери. Влажный, широко открытый глаз. Мои ноги стали как ватные, я вцепился в перила и сполз на нижнюю ступеньку лестницы, стараясь держать себя в руках. Надо закричать, подумал я. Надо позвать Стефана вниз, и обоим нам нужно бежать. Я не заметил руки́, пока она плотно не зажала мне рот.

На миг я вообще ничего не мог поделать, и это состояние длилось довольно долго; прежде чем я смог вывернуться или укусить, вторая рука обхватила меня за талию и меня свалили с ног в черноту слева и ударили о стену гостиной. Я не помню, когда я закрыл глаза, но сейчас я не мог открыть их. В голове у меня звенело, кожа зудела, и я чувствовал покалывание, словно она распадалась на атомы, из которых состояла, и все они разлетались в миллиарды разных направлений, и скоро от меня ничего не останется, только пятно на гнилом пыльном полу мистера Паарса.

— Я тебя ушиб? — прошептал знакомый голос почти мне в ухо. Мне все еще требовалось время, чтобы открыть глаза. — Просто кивни или покачай головой.

Медленно, изо всех сил стараясь открыть глаза, я покачал головой.

— Хорошо. А теперь — тс-с-с!.. — велел мистер Андерш и отпустил меня.

За его спиной стояли обе сестры Мэк.

— Понравилась кепка на полу? — спросила Келли. — Кепка — это хорошая идея, верно?

— Тс-с-с, — шикнул на нее мистер Андерш. — Пожалуйста. Прошу тебя.

— Ты бы себя видел, — прошептала Дженни, склонившись надо мной, — у тебя такой перепуганный вид.

— Что это...

— Он следил за нами, не натворим ли мы чего-нибудь ужасного. Он увидел, как мы вошли сюда, и у него появилась мысль, как проучить Стефана.

Я, открыв рот, смотрел на Дженни, потом на мистера Андерша, который очень осторожно поглядывал за угол, на лестницу на верхний этаж.

— Не вернуть, — сказал он, и его голос прозвучал очень серьезно. Это был такой же голос, как мы услышали у его собственной входной двери чуть раньше, этим же вечером. Он никогда не был так схож со своим сыном, как в этот момент. — Вытянуть. Вытянуть его. Кто-то должен что-то сделать. Он хороший мальчик. Он мог бы таким быть. Сейчас, пожалуйста, не мешайте.

Все, чему я стал свидетелем, потрясало меня. Но наблюдение за мистером Андершем ничего не добавило. Он стоял у выхода из гостиной ссутулившись, его волосы были подобраны под докерскую шапочку, он ждал. Медленно я перевел взгляд на Дженни, продолжавшую улыбаться мне. Я знал, что потерял ее.

— Это было как со Стефаном, — сказал я, — вы могли бы просто высунуть голову и помахать мне, чтобы я спустился вниз.

— Угу, — отозвалась Дженни и продолжала смотреть на мистера Андерша, а не на меня.

Наверху скрипнула дверь и раздался голос Стефана:

— Эй, Эндрю!

К удивлению Дженни и ужасу мистера Андерша, я почти что ответил ему. Я шагнул вперед, открыл рот. Я уверен, Дженни думала, что я, стараясь вернуться к ней, снова стану заниматься этим спиритизмом, но по большей части мне не нравилось то, что делал мистер Андерш. Думаю, я ощущал в этом опасность. Должно быть, я чувствовал это один.

Но мне было двенадцать лет. И Стефан определенно заслуживал этого. И мистер Андерш был моим учителем и отцом моего друга. Я закрыл рот, отошел обратно в тень и не шелохнулся, пока все не закончилось.

— Эндрю, я знаю, ты слышишь меня! — крикнул Стефан, подходя к верхней площадке лестницы. Он шел — топ-топ-топ — прямо к лестнице.

— Эннн-дрю!

Тогда мы, растерявшиеся, услышали его смех. Он быстро спускался вниз, стуча ботинками по ступеням. Я подумал, что он пройдет мимо, но он остановился там же, где и я. Рядом с кушеткой, под занавешенной картиной, Келли Мэк показала на свою голову без кепки и одними губами произнесла:

— Ну вот.

Но, думаю, это был глаз на двери, а не кепка. Только глаз мог бы его остановить, потому что Стефан понимал: ни одна из сестер не смогла бы придумать такое. Они не могли знать про глаз до того, как мы привели их сюда. Даже если бы они взяли с собой баллончик с краской. Так это мистер Андерш принес с собой аэрозольный баллончик? Ясно, что он думал об этом, и довольно долго, должно быть. И если это сделал он, так тому и быть.