— Знаю, Дерата, вы бы охотно сделали еще больше, — сказал он. — Вообще-то вы как великая воительница не имеете здесь достойных вас дел. Мы должны ежедневно благодарить в молитвах Нитхальфа, Мастера Битвы, за то, что прислал нам вас.

— Скорее наоборот, господин, — тихо ответила Дерата. — Для меня было огромным счастьем найти здесь такой прием. Я только расплачиваюсь за свои грехи.

— Знаю, что здесь вы прячетесь и что в груди своей носите мрачную тайну, — откровенно сказал Дарвин. — Мы с вами никогда об этом не говорили…

— И прошу вас не начинать этого разговора сейчас, — быстро прервала его Дерата. — Вы должны понять: обсуждать это я не могу.

— Дерата, — мягко возразил он, — я говорю совсем о другом. Вы серьезно полагаете, будто я не знаю, что вы шейкан? Я вас узнал сразу, когда снежная буря загнала одинокую всадницу к нам. Вам не скрыть, кто вы и откуда. Я уверен, что все остальные знают о вашем происхождении. Наверное, это и есть причина их неприятия.

Дерата сглотнула.

— Пожалуйста, не говорите ничего Горену, — сухо произнесла она. — Ему и так трудно. Не хочу, чтобы им пренебрегали из-за того, что он шейкан. Он должен расти как нормальный человек, я не теряю надежды, что однажды его признают…

— Люди не любят открыто говорить о том, чего боятся. А я очень люблю Горена, я бы никогда по собственной воле не причинил ему боль. Но мне бы хотелось сделать для него больше.

— Больше? — с удивлением переспросила Дерата.

— Дерата, — сказал он тихим голосом, — разве вы не знаете о моих чувствах к вам?

Она подняла руку:

— Прошу вас, остановитесь, не надо об этом.

Она обошла стол и опустилась перед Дарвином на колено. Схватила его за руку. Поцеловала и прижала к своему опущенному лбу.

— Вы мой господин. Поверьте, я чту вас каждой частичкой моего сердца и служу вам верой и правдой, хотя это и не характерно для шейканов. Но я изгой, я сама установила себе кодекс чести. Я знаю, что между нами существует… особая связь, благодарю вас за симпатию, с которой вы ко мне относитесь. Но простите, я готова на близость ко мне одного-единственного мужчины, и это мой сын. В ту ночь, когда я покинула свой народ, я дала себе клятву, нарушить которую не могу… да и не хочу.

— Я так мечтаю сделать вас счастливой, — грустно сказал он. — Вы достойная женщина и заслуживаете лучшей доли. Я бы хотел слышать ваш смех и смех вашего сына, он слишком серьезен для своего возраста. Знаю, что уже не молод, но вы и ваш сын внесли в мою жизнь столько радости. С вашей стороны это был бы крошечный шажок, он принес бы вам уважение и почитание и обеспечил будущее. Вы сделаете меня счастливым и никогда об этом не пожалеете.

— Вы человек мира, а я воин, — воскликнула она. — А наследство, существующее в моем сыне, однажды заставит его покинуть этот край, и это не будет страшным несчастьем для Лирайна. Моя история не похожа на вашу, господин. Разрешите мне и дальше служить вам ради вашего душевного спокойствия.

— Это ваше решение, Дерата. Но вы не можете убегать и прятаться вечно, да и клятву свою вы наверняка дали от обиды, нельзя же наказывать себя всю жизнь. Вы молодая красивая женщина, здоровая и образованная. Ваша жизнь не закончена, она еще вся впереди.

Дерата поднялась:

— Моя жизнь давно закончилась, благородный господин. А у сына пусть все будет по-другому. — Она слегка поклонилась. — С вашего позволения, я пойду.

— Конечно, капитан. Час поздний. Встретимся завтра. — Дарвин Среброволосый склонился над свитком и начал читать, как будто ничего не произошло.

Весна разошлась вовсю. Солнце растопило остатки снега, на деревьях появились первые листочки, уставшие от молчания птицы запели на разные голоса.

Дерата начала учить Горена, который от природы был достаточно ловким. На скачках он уже обгонял лучших наездников. Быстрее ветра носился он по полям на Златострелом, раньше признававшем только Дерату. А скачки здесь проходили в весьма трудных условиях, потому что Лирайн находился в лесу. Свободного пространства здесь было не так много, как на севере, где до самого ущелья Истины простирались огромные степи. Но Дерата, дабы усложнить задачу, нашла не просто просеку, а участок с препятствиями. Чтобы удерживать скорость на поворотах, лошадям приходилось демонстрировать необыкновенное умение и четкость шага.

У Горена имелось преимущество перед взрослыми мужчинами: он был меньше и легче их, кроме того, он словно родился в седле. Да и Златострелый с жеребячьего возраста привык к тесным проходам Шейкура. При солнечном свете, когда он летел со своим маленьким наездником между стволами деревьев, потом разворачивался и галопом несся по узким улочкам, Златострелый был похож на блестящий золотой луч. Никто не мог тягаться с этой парой.

Горен узнал, что такое зависть проигравших. Но и получил что-то вроде признания. То тот, то другой мужчина, смеясь, хлопал его по плечу, когда скачки заканчивались, и Златострелый набрасывался на причитавшиеся ему яблоки и морковку.

— Такие лошади на свете редкость, — сказал Мугдар, заместитель Дераты. — Уверен, на Златострелом мог бы победить любой.

— Не исключено, — ответила Дерата. — Вот этими руками я впервые взнуздала Златострелого и сама его учила. Он четко знает, что делать. Именно об этом и идет речь: вы должны срастись с конем, чтобы он спокойно нес вас по полю боя, а не летел вперед сломя голову. Так что продолжайте тренироваться.

— А что получит тот, кто победит Златострелого? — спросил мужчина напряженным голосом.

Дерата задумалась:

— Я поговорю с Дарвином Среброволосым. Но не обольщайся, Мугдар, тебе это не удастся, пока Златострелый молод и силен.

Но желание достичь большего могло оказаться прекрасным стимулом, и Дерата это понимала. Она поговорила с правителем, и он действительно назначил награду — целый золотой адлер. На него можно было купить хорошие доспехи или небольшое имение, то есть появилась материальная заинтересованность показать выдающиеся успехи.

— Мама, мы же не сможем ничего выиграть, — критически заметил Горен.

— Почему? — возразила она. — Гораздо больше, чем нам может дать все золото Фиары, мой принц Любознайка.

Мальчик так не считал и несколько дней сам с собой спорил, потому что тоже хотел выиграть золотой адлер. Но как это сделать? Теперь он старался изо всех сил, чтобы Златострелый не проиграл. Потому что не хотел никому отдать победу, не говоря уж о золотой монете.

Однажды он услышал, как внутри него чей-то голос прошептал:

«Никогда не старайся получить пользы больше необходимой и смотри, чтобы ты всегда был на шаг впереди остальных».

Он обернулся.

— Гм?

«Эй, да слушай же. Я давно с тобой говорю, а ты не обращаешь на меня внимания».

«Я думал, что мне кажется».