Застелив постель, она освежилась, натянула джинсы и блузку и присоединилась к нему.

Хлопья, яйца, сок ждали ее на столе в столовой.

Она ела с удовольствием, даже сказала Роману, что пища никогда еще не казалась ей такой вкусной. К счастью, она вовремя оборвала себя и не сказала, как он хорошо выглядит в черной футболке и плотно облегающих бедра джинсах.

Как мужчина он был великолепен. У Брит перехватило дыхание: она вспомнила, каким увидела его ночью, когда его голос разбудил ее.

Поев, она поставила тарелку в раковину.

— Позволь мне помыть посуду, а? Его губы дрогнули в усмешке.

— Это как раз то, что я и хотел услышать, но посуда подождет. Я позвонил в бюро перевозок. Они пришлют фургон к твоему дому в ближайшие сорок пять минут. Нам нужно поспешить, чтобы ты успела упаковать все, что хочешь взять с собой. Остальные вещи сдадим на хранение.

— Мне много не надо.

— Возьми все, что хочешь. Тут места хватит.

— И Тигрушу можно?

— Тигрушу?

— Это бездомная кошка. Я ее подкармливаю и играю с ней.

Роман улыбнулся.

— Ну, если она там, забирай и ее.

— Роман, я знаю, она дикая и сумеет выжить, но в любом случае — спасибо, — тихо сказала она, отводя взгляд.

Ей нравилось в Романе все. Она старалась найти в нем хоть какой-нибудь изъян, который помог бы ей сохранять дистанцию, но не находила.

— Я уже договорился о том, чтобы у тебя отключили телефон и отопление. На почте будут задерживать твою корреспонденцию. Мы сможем ежедневно забирать ее в окошке на Футхилл. На случай, если Бэрд передумает и пришлет тебе еще что-нибудь, я попрошу начальника почты вскрывать все его послания. Это послужит лишним свидетельством, когда ему будет предъявлено обвинение.

Брит испытала облегчение при мысли, что ей больше не придется держать в руках ни письма, ни бандероли от Глена Бэрда.

— Роман! Я понимаю, что я как заезженная пластинка, но правда, просто не знаю, как тебя благодарить.

— Это моя работа. Брит.

— Такая, что твоя жизнь всегда в опасности?

— Не всегда. Но вообще-то я, сколько себя помню, всегда стремился ходить по лезвию бритвы, так что, видно, это моя судьба. Гм… Может быть, ты слыхала о корпорации «С and G Surveillance Products»?

— Нет. Вероятно, речь идет о подслушивающих устройствах и прочем в этом роде.

— Вот именно. Мой дед Константин и его брат Георгий начали свое дело еще до Второй мировой войны. Потом, когда военные предложили заключить с ними контракт, компания выросла в огромное предприятие. Его расширили мой отец и его братья. К тому времени, когда к делу подключились Юрий, я и все наши кузены, оно приобрело уже национальный размах. Сейчас филиалы компании имеются по всей стране.

— Ты хочешь сказать, что ваша компания производит чемоданчики, которые взрываются, как в фильмах о Джеймсе Бонде?

Роман улыбнулся.

— Можешь себе представить: двое мальчишек растут, играя со всеми шпионскими штучками, какие только известны человечеству?

— Представляю. Мне бы такое тоже понравилось. Особенно в юности, когда мне хотелось быть мальчишкой, потому что у них жизнь веселее. Это продолжалось до тех пор, пока Ланс Крофэрд, король пятого класса по игре в стеклянные шарики, не сказал мне, что я играю лучше всех мальчишек, и не подарил мне свой любимый шарик. С тех пор меня уже не огорчало, что я девочка.

Роман засмеялся, и она вслед за ним.

— Когда мы стали взрослыми, — продолжил он свой рассказ, — Юрий всерьез занялся всякого рода изобретениями.

— Какими, например?

— Ты весь день можешь слушать? — усмехнулся Роман. — У него самые разнообразные камеры, уже известные и самые новейшие. Если тебе действительно интересно, у меня есть брошюры, можешь почитать.

Брит улыбнулась.

— Значит, он изобретает, а ты испытываешь?

— Ты права. На сегодняшний день мой брат — президент компании, а я — держатель основного пакета акций, но у меня своя жизнь, и я ею доволен, понимаешь? Нет ничего неблагородного в том, чем я зарабатываю на жизнь. Только не вздумай наделять меня всякими там чертами, которых у меня нет и в помине. Если разобраться, я ужасный эгоист. Иначе я жил бы с семьей в Нью-Йорке и участвовал бы в семейном бизнесе. В общем, я паршивая овца.

Брит почувствовала, что в его словах был некий скрытый смысл, и подумала, что хотела бы знать о нем больше. Он говорил о своей семье. А были женщины в его жизни? Ей было трудно представить, чтобы хоть одна женщина не поддалась его обаянию.

Не из-за бывшей ли жены или невесты он оставил Восточное побережье и свою семью и переехал в Солт-Лейк?

Набравшись смелости. Брит спросила:

— Ты, видимо, не очень-то хочешь распространяться о других сторонах твоей жизни. Похоже, любого, кто надеется на какие-либо взаимоотношения с тобой, ждет разочарование.

— Можно сказать и так, — негромко, загадочно проговорил он.

— Ну, как бы там ни было, — голос ее дрогнул, — ты из редкой породы людей. Мне остается лишь благодарить Бога, что такие люди, как ты, существуют, — люди, готовые положить жизнь за ближнего.

Роман стоял, опустив руку на бедро. Он был так хорош собой, что у Брит сжалось горло.

— Ценю твою благодарность, Брит, но давай закроем эту тему и поедем к тебе.

Она кивнула, тщетно пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами.

— Мы попросим освободить твою квартиру от вещей, а ключи от нее передадим владельцу дома. Поехали?

По дороге в гараж Роман прихватил со стула дорожную сумку.

— Что в ней? — спросила Брит, когда они уже сидели в машине и он нажал на пульт дистанционного управления, чтобы открыть ворота гаража.

— Некоторые приспособления, которые я собираюсь установить в твоей квартире, пока она будет пустовать. Если Бэрд попытается в нее вломиться, у нас будет запись на пленке.

Брит посмотрела на его красивый профиль, но ничего не смогла прочитать на этом невозмутимом лице.

— Держу пари, твой дом начинен подобными штучками.

В ответ только рев мотора.

— Роман? — окликнула она.

— Видишь ли, этой ночью ты закричала достаточно громко, я услышал твой крик без всякой электроники. — Он удивительно легко читал ее мысли. — Надеюсь, ты скоро начнешь ощущать себя в безопасности и ночные кошмары больше не будут тревожить тебя.

Она снова почувствовала себя виноватой и пробормотала:

— Извини.

— Хватит извиняться. Если тебе станет от этого легче, могу сказать, что я не спал, обдумывал твой случай.