выглядит старше своих лет. Светлые волосы, глаза синие, лицо продолговатое, и подбородок не округлый, да еще и ранняя морщина прорезала лоб, — видно, волевой. Лицо умное, и смотрит открыто. Такому можно довериться.

Андрей посмотрел на двух солдат, что сидели на траве, и тень разочарования скользнула по его лицу: отца нет. Бутурлак заметил его взгляд, понял по-своему:

— Конечно, с раненым в болоте будет труднее, но что делать? Проведешь нас через болота, Андрей?

Мальчик замахал руками, словно защищаясь. Отступил на два шага:

— Нельзя, только безумный сейчас туда пойдет…

Бутурлак мрачно усмехнулся:

— Другого выхода нет.

— Есть, — возразил Андрей, — мы тех бандер, что в Змеином яру, возьмем на себя, а вам уже только ворон не ловить… — Сказал и спохватился: лейтенант может обидеться. — Мы им наплетем, что видели вас здесь, они — сюда, а вы в яр…

Услышав это, даже Васюта, который обессиленно дремал, привалившись спиной к дереву, открыл глаза.

— Ну а дальше? — спросил Бутурлак. — По яру выйдем к озеру Щедрому, а там — Острожаны…

— На берегу, недалеко от села, есть рыбацкая хижина. Его отец, — кивнул на Филиппа, — там сети держит, весла… В хижине побудете день, а ночью проведем вас дальше. Там вас искать не будут.

Лейтенант обвел взглядом своих подчиненных. Видно, что-то прочитал на их лицах, потому что ответил утвердительно:

— Хорошо. Но ведь… — вдруг остановил себя, — хижина на берегу, и если кто-нибудь…

— Хлопцы постерегут, — сказал Андрей, кивнув на братьев. — Закроют хижину на замок, а сами рядом будут крутиться. Да там днем никого и не бывает.

Горянский вдруг поднялся.

— Товарищ лейтенант, разрешите задать парню один вопрос!

Бутурлак пожал плечами.

— Твой конь? — коротко спросил Андрея Горянский, показав пальцем на Серко.

— Мой.

— Хороший конь! — почему-то неодобрительно сказал Горянский. — А тот тоже твой?

— Не мои это лошади, — вдруг сообразил Андрей и густо покраснел. — Дядьки моего, а вы, если не верите…

— Подожди, — приступил к нему Горянский. — Родного дядьки кони? И Коршун, я так понял, именно к нему приезжал в ту ночь?

Кровь отхлынула от лица Андрея. Сказал гневно:

— Можете не верить мне, потому что и Коршун — мой родной дядька. Брат матери, вот кто он! А я живу у дядьки Северина, потому что мать умерла, а отец в Красной Армии.

Он хотел еще добавить, как надеялся встретить отца среди них четырех, но горло вдруг перехватило, он задохнулся, на глаза набежали слезы, и Андрей отвернулся, чтобы этот недоверчивый солдат не заметил их.

— Ты что, с ума сошел? — дернул Горянского за галифе Васюта.

Горянский зло посмотрел на него, многозначительно кашлянул, глянул на Бутурлака, но тот махнул рукой:

— Отставить, Горянский!

— Слушаюсь! — ответил мрачно, но было видно — остался при своем мнении.

— Вперед пойдет Сергейка, — предложил Андрей, — он скажет бандерам, что мы увидели вас и пошли следом. А я буду все время с вами…

— Предлагаешь себя заложником! — невесело усмехнулся лейтенант. — Не надо, парень. Вот что, — сказал решительно, — вперед поедете вы все трое, потому что иначе постовые могут что-нибудь заподозрить.

Мальчики поймали и распутали лошадей, сели верхом, разведчики вереницей двинулись за ними.

Фрось, услышав фырканье лошадей, выступил из кустов.

— Это вы, хлопчики? — крикнул.

— Дядя, там… — притворившись взволнованным, сказал Андрей, — солдаты! Мы видели — несколько солдат обогнули Дубовую поляну и подались к болотам.

— Ох, боже мой! — захлопотал Фрось. — И много их?

— Трое или четверо.

— Точно, они. Ну-ка, хлопцы, вылезайте из кустов, за мной! Так говорите, что к болотам от Дубовой поляны подались? И как давно их видели?

— Да только что, дядя… Мы сразу же на коней — и сюда. Как вы велели.

Из кустов вылезли еще пять человек, одетых в ватники. Лица заспанные, недобрые.

— Ты, Сидорчук, давай к лесничеству, прошу пана, — распорядился Фрось. — Предупреди наших, чтобы поторапливались. Мы их, разведчиков, с тыла, а они с фланга; прижмем к болоту, никуда не денутся. Давайте, хлопцы, потихонечку за кустами, за деревьями, как тени, прошу пана. Мы сейчас этих советских вояк накроем. В спину им ударим, в спину, прошу пана, так, чтобы не убежал никто.

Бандеровец с карабином схватил Серко за уздечку.

— Ну-ка слезай! — приказал Андрею.

— Вы что? Не отдам коня, я дядьке пожалуюсь.

— Слезай! — замахнулся тот палкой.

— Потише, — перехватил его руку Фрось. — Я ведь говорю — тихонечко, прошу пана, ты тенью будь, растворись в лесу. На коне тебя за полверсты видно, а должен за кустами… Ну, чего стоишь? — обозлился он вдруг. — Я сказал — к лесничеству!

Бандеровец с карабином шепотом выругался, но отпустил уздечку. Фрось махнул рукой и побежал по тропе, что вела к Дубовой поляне, за ним остальные четверо.

Бандеровец с карабином двинулся направо, где начинался молодой сосняк. Остановился, пригрозил Андрею кулаком.

Проехали немного, Андрей соскочил с коня, передал повод Филиппу. Прислушался. Тихо, будто и не было здесь никого, только дятел долбит сухую ветку.

— Ждите, — шепнул Андрей и юркнул в чащобу.

Продрался сквозь густой орешник, которым заросли подходы к Змеиному яру, побежал к ольшанику, где оставили разведчиков. Вдруг дорогу ему преградил Иванов.

— Вы? — удивился мальчик. — Должны ведь ждать там…

Сержант снисходительно улыбнулся:

— Ребята ждут, а я хотел вас подстраховать, чтобы чего не случилось. — Он засвистел дроздом, прислушался и свистнул еще раз. — Сейчас будут здесь, — объяснил. — А ты молодец, здорово обдурил бандеровцев!

Невдалеке засвистел дрозд, и из-за деревьев выскользнули разведчики.

— Подождем немного, — предложил Бутурлак, видя, как тяжело дышит Васюта.

— Нет, — запротестовал тот, — нельзя тратить время! Они пробрались через орешник к лошадям.

— Дядя, ко мне, — похлопал по крупу Белки позади себя Сергейка. — Садитесь, дядя, держитесь за меня, я крепкий.

Горянский помог Васюте сесть сзади Сергейки. Старался не смотреть мальчику в глаза — наверно, корил себя за подозрительность, — но, встретив открытый взгляд Сергейки, дружелюбно улыбнулся. Взял кобылу за повод и хотел уже двинуться, но Иванов остановил его:

— Садись и ты. — Похлопал Серко по широкой спине. — И