– Ничего, ничего, он стерпит, – Гуров посмотрел на Крячко, ехидно улыбаясь. – Сам старших перебивать любит.

– А это, между прочим, некорректно, Лев Иванович, – обиделся Станислав. – Я твои привычки в присутствии младших по званию не обсуждаю.

– Зато другого много чего позволить себе можешь, – жестко оборвал Крячко Гуров. – Лучше бы думал о том, что можно предпринять.

Личная обида Станислава, как всегда, только подхлестнула. Несколько секунд он смотрел на Гурова из своего угла, словно наказанный ребенок на строгого родителя, а затем проворчал:

– Думать тут нечего. Внедрять туда своего человека нужно!

– Дельное предложение, – подыграл самолюбию друга Гуров. – Вот только кого?..

– Ну я могу, – откликнулся Тяжлов. – У меня отец спился, так я прекрасно знаю, как они себя ведут.

– Брось ерунду-то морозить! – осадил своего подчиненного Веселов. – Запашный на алкоголиках собаку съел. К тому же анализы еще существуют. Это же сколько тебя поить придется, чтобы ты на его клиента стал похож? Тут и пяти зарплат не хватит!

Все рассмеялись, глядя на смущенную физиономию Тяжлова. Реплика Веселова обстановку разрядила, но проблему не сняла. Клинику Запашного проверить следовало. Хотя бы потому, что это сейчас было единственной версией объяснения странных совпадений. Но сделать это не представлялось возможным. Веселов был прав. Если доктор хоть как-то замешан в убийствах, то агента милиции он раскусит в два счета.

Гуров решил, что утро вечера мудренее, и отпустил всех домой. Крячко попытался было набиться в гости, но Гуров его попытки проигнорировал. Нужно было многое обдумать, а размышлять полковник предпочитал в одиночестве.

Решив сегодня забрать из театра Марию, Гуров свернул к театру. До конца спектакля еще оставалось время, и он припарковал машину у служебного входа, решив посидеть в тишине.

Мария Строева была одной из самых популярных в Москве театральных актрис, и после спектакля у выхода всегда собиралась немалая толпа поклонников ее таланта. Гуров принимал это почитание своей жены как неизбежный атрибут профессии и относился к нему спокойно, старательно подавляя в себе редкие уколы ревности.

Однако сегодня проблема почитателей перед Гуровым не встала. Машину полковника в кругах театралов знали все, причем не хуже, чем его жену. И сегодня, завидев «Пежо» у служебного входа, поклонники Строевой разочарованно поворачивали назад. Только парочка самых фанатичных дождалась ее выхода из театра.

В первую секунду приветливое выражение на лице Марии сменилось удивлением. Она никак не ожидала увидеть на крыльце только двоих, хотя и с цветами. Затем ее глаза нашли «Пежо» мужа, и она, тяжело вздохнув, направилась к нему.

Гуров появления жены даже не заметил. Он сидел, погруженный в свои мысли, и лишь звук открываемой дверцы вернул его к реальности.

– Ты, Отелло цербероподобный, опять мне всех поклонников распугал своей дурацкой машиной! – весело проговорила Мария, усаживаясь на сиденье. – Чем я тебя теперь кормить буду?

– Привет, милая, – рассеянно отреагировал на ее появление Гуров и завел мотор.

Несколько секунд Мария удивленно смотрела на мужа, а затем хлопнула ладошкой по передней панели.

– Нет, ну до чего вы, менты, все нудные! – проговорила она, не отрывая от Гурова взгляда. – Гуров, ты вообще заметил, что я села в машину? И что я только в тебе нашла?

– Не скажу, – улыбнулся Гуров, окончательно возвращаясь к реалиям жизни. – А то ты еще задумаешься, есть ли это у меня.

– Вот только это у тебя и есть! – двусмысленно констатировала Мария. – Рассказывай, звезда телеэкрана, что тебя сегодня гнетет?

Раньше Гуров никогда не делился с близкими людьми тонкостями своей работы, но с Марией общаться было легко. Ее быстрый ум и нестандартное видение ситуаций не раз помогали Гурову находить выход из положения, казавшегося безнадежным.

Он рассказал жене все, что узнал сегодня сам. Более того, Гуров не скрыл от нее ни своих размышлений, ни сомнительных выводов. Он исповедовался перед ней, словно грешник у алтаря, и не чувствовал никакого дискомфорта.

Мария умела слушать. Она почти не перебивала Гурова, лишь изредка задавая наводящие вопросы. К тому моменту, когда супруги пришли домой, решение проблемы с внедрением человека в клинику Запашного плавало почти на поверхности. Вот только Гуров никак не мог его ухватить.

– Господи, проблему надумал, – с абсолютной уверенностью в своей правоте произнесла Мария, едва Гуров закончил свой рассказ. Она сбросила с ног узкие лодочки и блаженно пошевелила ступнями. – Мало из милиции людей за пьянку выгнали? Свяжись с кем-нибудь из них да пообещай вознаграждение, если он поможет. А с твоим генералом я об этом сама поговорю. Найдут денег, не разорятся!..

– Нет, милая, не тот контингент. Да они уже и навыки свои давно утеряли, – задумчиво проговорил Гуров и вдруг весело рассмеялся. – Умница ты моя! – нежно воскликнул полковник и, как мальчишка, подхватил жену на руки, закружив ее по комнате. – Как же я сам до этого не додумался?..

А решение действительно было на поверхности.

Вчера, после разговора с Марией, Гуров подумал о Викторе Терентьеве и сегодня окончательно понял, что не ошибся в своем выборе.

Когда-то давно, словно в прошлой жизни, они с Виктором несколько раз работали вместе. Терентьев тогда был старшим лейтенантом, а сам Гуров – майором. Терентьева прикомандировывали оперативником в группе Гурова по мере необходимости. Причем специализировался Виктор на захватах преступников. Что и немудрено.

Виктор был гигантом почти двухметрового роста и весом больше шести пудов. Мастер спорта по вольной борьбе, Терентьев скручивал кого угодно в считанные секунды. Единственным его минусом, пожалуй, было очень медленное мышление, но исполнителем Терентьев всегда был отличным. Он просто великолепно проявил себя при задержании психопата Петренко.

Терентьев дослужился до капитана, когда в стране поднялась шумиха по поводу милицейских штатов. В органах последовали сокращения, вызванные этой волной лжедемократии, и Виктора списали за ненадобностью. Он даже не пытался сопротивляться. Терентьев умел проигрывать.

Вот только после этого жизнь Виктора круто покатилась вниз. Он попробовал устроиться охранником в частную фирму, но быть «шестеркой» оказалось непосильным для его самолюбия. Да и не мог этот простой мент закрывать глаза на беспредел. Не той Виктор был закалки.

Из фирмы он уволился. Перебивался то грузчиком, то сторожем, то бог весть кем, пока не понял, что не может сводить концы с концами. Терентьев запил и, как следствие, остался в одиночестве. Молодая жена Виктора не смогла видеть этого жалующегося на судьбу гиганта, вечно ноющего и пьяного. Недавно она его бросила. Но именно это вдруг влило в Виктора новые силы. Терентьев бросил пить.