— Давай не будем ругаться, — попросил я. — Ты решила уйти — уходи. Совершенно не обязательно делать это со скандалом.

Конечно, мне следовало быть тверже и при этих словах выйти из ванной. Потому что только идиот бы не понял — она с самого начала настроилась на ссору. И избежать ее можно было только одним способом — прекратить разговор. Почему я этого не сделал? Возможно, потому, что смотреть на голую Оксану мне было по-прежнему приятно, и она это, разумеется, прекрасно знала. Девушки, даже не очень умные, отлично разбираются в таких вещах.

В конце концов мы все-таки поругались. И продолжали ругаться, пока Оксана в одних трусиках бегала по квартире, собирая свои вещи. Она кричала на меня каким-то визгливым голосом, а я отвечал ей, стараясь говорить спокойно, но чувствуя, как внутри у меня все дрожит от желания заорать в ответ. А потом зазвонил телефон и Оксана, схватив трубку, сказала совершенно другим тоном:

— Да, я уже почти готова, подожди еще пять минут.

И посмотрела на меня с вызовом. Мне вдруг стало смешно: я вспомнил, как мы познакомились. Это случилось полгода назад, в июне, поздно вечером. Оксана с подружкой голосовали у метро «Новогиреево», пытаясь поймать машину до Реутова. Денег у них было мало, поэтому везти их никто особенно не торопился. А для меня тот день складывался вполне удачно: я целый день катал по Москве какого-то делового парня, у которого было назначено несколько встреч в разных концах города — то на проспекте Вернадского, то на «Водном стадионе», то на Пречистенке, — и заработал столько, что можно было до конца недели не думать о деньгах. Мне стало жаль двух девчонок, которым шустрые азеры, промышляющие извозом у метро, предлагали доехать «за так», и я повез их в Реутов. Сначала мы высадили подругу, и Оксана пересела ко мне на переднее сиденье, показывая дорогу. Мы заехали в тихий зеленый двор (ну, то есть я предполагаю, что он был зеленый, — на самом деле была уже ночь и деревья скорее угадывались в темноте) старого четырехэтажного дома, и там она протянула мне две мятые бумажки. Я покачал головой — я еще в пути решил, что не возьму с них денег. Когда удача улыбается тебе, нельзя быть жадным, иначе в следующий раз она улыбнется кому-нибудь другому.

Воцарилось неловкое молчание. Оксана была в коротенькой джинсовой юбке, и я старался не смотреть на ее соблазнительно круглые коленки.

— Хотите пива? — спросила она неожиданно. — Или вы торопитесь?

Июнь был жарким, а ночь — душной и безветренной. Я подумал о том, что бутылка холодного пива пришлась бы очень кстати, и не стал отказываться.

Мы доехали до ночного ларька и купили две пластиковые бутылки пива «Монарх». Холодным его назвать мог разве что обитатель экватора, но и теплым оно все-таки не было. В итоге мы просидели на лавочке перед Оксаниным подъездом до пяти утра, болтая о всяких пустяках. На следующий день я позвонил ей и предсказуемо пригласил сходить в кино. А спустя две недели она переехала ко мне в Кузьминки.

Тогда она была совсем другой — веселой, заводной девчонкой, с которой было хорошо в постели и легко в любой компании. Ссориться мы стали гораздо позже, осенью, когда начались проблемы у моей сестры Насти. Сестра заканчивала школу и собиралась поступать на юридический. Понадобились деньги на репетиторов, причем по каждому из профильных предметов, поскольку успехами в учебе Настя похвастаться не могла. Денег требовалось много, и это сразу же сказалось на нашем и без того довольно тощем бюджете. А потом случилась история с Русланом, и мы поругались уже всерьез.

Мой одноклассник Руслан, как и многие из моих школьных друзей, после армии ушел в криминал, или, как было принято выражаться в его кругу, «в мафию». Ездил на подержанной «бэхе», носил «Адидас» с тремя полосками, таскал с собой тяжелый пистолет ТТ и время от времени устраивал шумные потасовки в любимом заведении южнопортовых бандитов — баре «Тюльпан». При всем этом он был нормальным парнем, из которого при других условиях вполне мог бы получиться толковый инженер — в разных там железках он разбирался бесподобно. В конце октября, когда наши с Оксаной ссоры приобрели удручающе постоянный характер, Руслан позвонил мне и предложил «срубить деньжат по-быстрому».

От меня требовалось подъехать на своей машине в район Марьина Роща и постоять, не выключая мотора, в одном из переулков. За это Руслан сулил мне пятьсот баксов — примерно столько я зарабатывал за две недели обычного извоза.

Внутренний голос шептал мне, что за простое ожидание в машине столько денег не платят, и, разумеется, был прав. Полчаса я скучал за рулем, прикидывая, сколько бензина сожрет работающий вхолостую мотор, а потом где-то совсем рядом загрохотали выстрелы, и мне стало не до скуки. Из-за угла выскочили трое парней в спортивных костюмах, у одного в руках была большая набитая чем-то сумка, у двух других — пистолеты. Я едва не газанул с места, но вовремя узнал в одном из них Руслана.

С треском распахнув дверцы «Волги», парни прыгнули в машину — двое на заднее сиденье, Руслан рядом со мной.

— Гони! — крикнул он незнакомым, срывающимся голосом.

Я не заставил просить себя дважды. «Волга», как выпущенное из пушки ядро, вылетела из переулка и понеслась в сторону Шереметьевской улицы — маршрут я от нечего делать прикинул заранее, еще не зная, что придется спасаться бегством.

— Не туда! — выругавшись, рявкнул Руслан. — Во дворы надо уходить — на трассе они нас с полпинка догонят!

За нами с ревом несся белый «Ниссан Максима». Обычную «Волгу» японец догнал бы без труда, но отцовская «Волга» была необычной. На ней стоял двигатель ЗМЗ-13 мощностью в сто девяносто пять лошадей, и соревноваться с таким движком даже трехлитровому мотору «Максимы» было не под силу. Поэтому я отмахнулся от Руслана и вылетел на Шереметьевскую.

Как я и предполагал, «Ниссан» довольно быстро начал отставать. Когда расстояние между нами увеличилось до ста метров, из окна белой машины полыхнуло пламя.

Впоследствии мне нередко приходилось выступать в роли живой мишени — в меня стреляли из многих разновидностей огнестрельного оружия, включая минометы, — но в первый раз это ощущение трудно даже с чем-то сравнить. Я почувствовал себя очень большим, моя спина стала такой широкой, что, казалось, заняла собой все пространство салона. Одновременно перед глазами промелькнули живописные кадры из голливудских боевиков — залитые кровью затылки, заляпанное мозгами ветровое стекло, развороченное автоматной очередью тело водителя, навалившееся на руль. Гораздо позже я узнал, что прицельно выстрелить с такого расстояния из несущейся на огромной скорости машины невозможно — и наши преследователи открыли огонь не потому, что надеялись подстрелить кого-то из нас, а просто от досады. Но тогда мне было не до рассуждений.

Я на предельной скорости долетел до Звездного бульвара, свернул на него, описав широкую дугу, и ушел на улицу Годовикова. Места эти я знал хорошо — после того как отец вернулся с Кубы, нам дали большую трехкомнатную квартиру на проспекте Мира, около метро «Щербаковская». Когда я вернулся из армии, мама разменяла просторную трешку на двухкомнатную в Медведкове — для себя и Насти — и однокомнатную в Кузьминках — для меня. Но так или иначе, я прожил в этом районе почти десять лет.