глаза, – кивнула на окружающих, – все мужики облизываются, глядя на меня. Так и лезут взглядами мне под юбку. Или вы слепой, Павел?

– Нет, не слепой! – усмехнулся Хавин, чувствуя, как ее тело пружинит в его руках. – Я их понимаю.

– А вот они вас вряд ли поймут. Они хотели бы сейчас оказаться на вашем месте. Ведь я сама предлагаю вам себя. – Алла снова крепко вцепилась в него своими коготками, в глазах сверкнули новые огоньки.

– Это странно, Алла, – сказал Павел, чувствуя, как нарастает ее нетерпение и стремительное желание оказаться с ним в постели.

– Ничего странного, – вскипела Истровская. – Я всегда выбираю сама, и мне никогда не отказывают. Вы представляете, Павел, что сейчас здесь началось бы, если бы я им предложила то же самое?

Чтобы ослабить ее безудержный напор, Хавин без всякой задней мысли предложил:

– А вы попробуйте, и – поглядим.

Алла содрогнулась и больно ущипнула его:

– Почему вы оскорбляете меня, Павел?

Хавин попытался сгладить:

– Бог с вами, Алла, у меня и мысли такой не было.

– Я же не уличная девка, чтобы ложиться под всякого! – В ее голосе прозвучало негодование. – И потом мне не нужны деньги, Павел. У меня своих денег достаточно. Я сама могу заплатить. Может быть, вам заплатить, Павел? – Ее настойчивость прижимала его к стене. – Вижу, Павел, вижу. Вы просто не можете решиться. Решайтесь, решайтесь, не пожалеете. – И Алла снова плотно прижалась к Хавину.

Константин Аспенский хмуро показал на них жене и произнес:

– Хавина нельзя упускать. Он, возможно, мой единственный шанс, чтобы осуществить проект.

– Может быть, сможешь убедить его, – нерешительно отозвалась Вероника.

Константин резко выдохнул, не дрогнув ни одним мускулом:

– Нет. Я уже понял, что все мои усилия будут пустым номером. Надо действовать по обкатанной схеме.

– Как знаешь, – пожала плечами Вероника, и приятное выражение на лице сменилось на досадливое.

– Тебе придется вступить в игру.

Вероника страдальчески поморщилась, как от больного укола. Но длилось это недолго. Перевела дух, смиряясь с тем, что укол больной и что приходится терпеть. Ибо его прописал врач, а врачу нельзя противиться. И все-таки снова слабо подала голос:

– Опять? А без меня на этот раз нельзя обойтись? – В глазах возникло ожидание.

Но Аспенский недовольно твердо отсек:

– Нельзя, потому что ты понравилась Хавину. Я должен использовать этот шанс. – Он перевел глаза на танцующие пары. – Истровская слишком бурно добивается своего, того гляди, заезжий гость сломается под ее напором. Она может стать мне помехой, пора ее отодвинуть. Вступай в игру, Вероника. Твоя задача любой ценой склонить Хавина к моему проекту. Вынуди его тряхнуть мошной.

– У тебя всегда деньги на первом плане.

– А у кого они на последнем? Укажи мне пальцем хоть на одного, кто не умеет их считать. Не упрямься, Вероника, ты же знаешь, я этого не люблю! Да и потом Хавин мужик-то ничего, развлекись немного. А то ты у меня последнее время совсем закисла. Разрешаю расслабиться. Но только знай меру, чтобы для других не наглядно было. Помни о главной задаче, которая стоит перед тобой. – Константин поднялся со стула и протянул Веронике руку. – Пошли, разобьем эту отвратительную пару.

Вероника оперлась на его руку. Ее стройная фигура была изящна и привлекательна. Константин знал цену своей жене, взял ее за талию и повел на танец. Стоило им приблизиться к Хавину и Алле, он отпустил Веронику и остановил Павла с Истровской. Вероника обезоруживающе улыбнулась:

– Алла, не все же тебе одной, дай и другим с московским гостем потанцевать!

Истровская хотела возразить, но ее подхватил Аспенский и решительно оторвал от Хавина:

– Потанцуй со мной, Алла, чем я хуже? – Его руки, как железные обручи, сковали ее движения.

Истровская взвизгнула, попыталась освободиться, но не удалось. Жадным взглядом проводила Павла, подхваченного Вероникой, и сверкнула глазами на Константина:

– Отпусти, видеть тебя не могу!

– Да ты не горячись. Закрой глаза и танцуй спокойно. Старые приятели надежней новых. Вспомни пословицу.

– А мне твоя надежность не нужна, пускай этим довольствуется Вероника. Я люблю новые ощущения. Меня больше привлекает кипяток, нежели кусок льда. И не прельщает неповоротливое бревно, как ты, – зло съязвила Истровская.

– Откуда ты знаешь, какие ощущения будут от Хавина? Может быть, рядом с ним кусок льда покажется настоящим кипятком. Ты ведь еще не имела возможности сравнить.

– Ты хочешь, чтобы раньше меня это сделала Вероника?

Аспенский сжал ее так, что у Аллы захрустели кости:

– Прикуси язык, подруга, не болтай глупостей!

Истровская разжала его объятия и серьезно произнесла:

– Я в твои дела не суюсь, Константин, и ты в мои не лезь.

– Да какие у тебя дела, Алла? Все на постели замыкаются. – У него на губах мелькнула короткая ухмылка.

– Живем один раз, Константин. Не одни же деньги считать, телу и душе тоже нужно доставить удовольствие. Я женщина, а для женщины это очень важно, – Истровская поискала глазами Хавина.

Аспенский резко отвернул ее от Павла:

– А разве деньги не греют твою душу?

– Ты смешон, Константин, деньги разлагают ее. От них тепло бывает лишь тогда, когда они горят в костре. Я предпочитаю другое тепло. Горячий мужик – вот что такое настоящее тепло. Но к тебе это не относится. Что тебе нужно от Хавина? – она пронзила Аспенского взглядом.

Лицо Константина оставалось каменным:

– Ничего, – ответил он.

– Не ври мне, я вижу тебя насквозь, Константин! – Алла впилась коготками в его плечо. – Предлагаю тебе сделку.

– Какую сделку? – не меняя выражения на лице, спросил Аспенский, переминаясь в танце рядом с Аллой.

– Не мешай мне с Хавиным, и я устрою с ним твои дела! – заявила, и коготки на плече Аспенского опять дали о себе знать.

Константин сделал паузу, словно раздумывал над предложением Истровской, а затем произнес:

– У меня к нему нет никаких дел, тебе все почудилось, Алла.

– Значит, будут. Неужели ты сомневаешься во мне, Константин? – Истровская задрожала, сверкая глазами. – Убери Веронику от Хавина, или я выцарапаю ей глаза. Не зли меня, Аспенский, ты же знаешь, если я вцепилась в мужика, никто его у меня не вырвет.

Плотные покатые плечи Константина медленно и вяло покачивались в танце перед глазами Истровской:

– Ну, ты еще не вцепилась в Хавина, а только ищешь подходы. На этот раз тебе не повезло, Алла. Но ты сильно не переживай, не принимай близко к сердцу. И на старуху бывает проруха.

Истровскую обдало жаром от возмущения:

– Это я-то старуха? Ты думай, что говоришь, Аспенский! Оглянись вокруг себя. Это твоя Вероника старуха, а я еще могу