– Я еду к родителям! – заявил он ей.

– Почему? – удивилась Дуня. – Что случилось? Ты что злишься?

– Злюсь?! – завопил Витек и даже топнул ногой. – С чего бы это мне злиться? С того, что ты с радостью принимала объедки со стола своей подружки?

– Какие объедки? – опешила Дуня. – Чего ты городишь? Ты в своем уме?

– Я-то в своем! – продолжал кипятиться Витек. – Наконец-то я все понял. Ты точно такая же дрянь, какой была и твоя подружка. Шалава! Подбирала Танькиных любовников, когда они ей надоедали. Прибить бы тебя, да руки марать не охота!

И, сделав это в высшей степени деликатное замечание истинно любящего мужчины, Витек решительно зашагал прочь. Дуня сделала было движение, чтобы последовать за ним, но внезапно остановилась.

– Ну и черт с тобой! – пробормотала она, между тем как ее глаза наполнялись слезами. – Проваливай! Кретин несчастный.

– Витек не любил твою подругу? – сочувственно спросила у Дуни Мариша, моментально оказываясь рядом.

– Не любил! – кивнула та. – Да и вообще, если честно, он дурак! Мариша, слушай, пошли ко мне? Мне сейчас очень нужно с кем-то поговорить.

– Пошли, – охотно согласилась Мариша. – Нам и в самом деле многое предстоит обсудить.

И новые подруги, подхватив Браслета, которого они не решились оставить одного в пустой квартире и притащили за собой в отделение, где он вел себя вполне прилично, отправились домой к Дуне.

Войдя в квартиру Дуни, Мариша только присвистнула.

– Какие хоромы! – воскликнула она.

И в самом деле, в непривлекательном старом здании с облупившейся штукатуркой и явно нуждающимися в покраске стенами располагалась отличная трехкомнатная квартира. Правда, просторные комнаты обставлены были как-то странно, сборная солянка разных стилей и эпох. Двадцатый век был представлен письменным столом конца шестидесятых, чешской стенкой, появившейся в мебельных магазинах страны в семидесятых годах. Порядком ободранный компьютерный столик соседствовал с новеньким спальным гарнитуром и шкафом-купе с зеркальными створками.

Браслет, радостно мяукнув, помчался обследовать новое жилье. Мариша направилась за ним следом, поглядывая по сторонам. Потолки в квартире явно превышали стандартные два с половиной метра, отпущенные советскими проектировщиками для жизни своих сограждан. Вообще же квартира, чистая и ухоженная, производила впечатление весьма скромного жилья. Свежие обои, не из дешевых, были белорусские, то есть на высокий класс никак не тянули. Кафель на стенах, блиставших свежей побелкой, был положен не меньше десяти лет назад, ванная и кухня не блистали навесными потолками.

Хорошенько осмотревшись, Мариша пришла к выводу, что, во-первых, живут тут люди хоть и аккуратные, но не имеющие средств или желания вкладывать большие деньги в ремонт квартиры. И второе, что огромная кухня спроектирована неудачно – вдоль самой длинной стены, деля ее надвое, шла разводка для газовых труб. Кроме того, тут же висела газовая колонка, тоже съедавшая место.

– Трубы очень неудобно расположены, – верно истолковав Маришин недоуменный взгляд, сказала Дуня, которая как раз заканчивала расставлять на кухонном столе чашки, раскладывать печенье и конфеты по вазочкам и заваривать чай. – Я все время думала, как их прикрыть каким-нибудь коробом. Правда, потеряется больше метра, зато выиграет эстетика. Да и шкафчики можно будет повесить. Господи! О чем это я говорю?! Танька ведь умерла!

И, уронив руки вдоль тела, Дуня плюхнулась на плетеный стул и горестно зарыдала. Мариша покосилась на расставленное перед ней угощение и предложила:

– А не выпить ли нам что-нибудь покрепче чая?

– В самом деле! – кивнула Дуня. – У Витька где-то был коньяк. Не бог весть что. Но сейчас поищу.

Она поднялась и, все еще шмыгая носом, принялась искать бутылку. Она обнаружилась почему-то в холодильнике. Видимо, Витек понятия не имел, как следует хранить и употреблять этот напиток, и свято полагал, что коньяк, как и водку, следует пить ледяным. Коньяк был недорогим, всего три звездочки. Но сейчас Мариша запросто выпила бы и настойку боярышника, лишь бы ее немного отпустил жуткий холод и вообще перестало бы наконец трясти. Дуня испытывала то же самое. Видимо, на девушках запоздало сказывался пережитый сегодня шок. Во всяком случае, Дунина рука с зажатой в ней бутылкой лихо выбивала дробь по краешку чайной чашки, куда и лился коньяк.

– Ну, за Таньку, – провозгласила Дуня, бодро опрокидывая в рот солидную порцию коньяка. – Мир праху ее.

Мариша тоже глотнула янтарной жидкости и чуть не задохнулась. Коньяк был терпкий и драл горло, словно наждак. Но зато через минуту по телу прошла теплая волна и страшно захотелось есть. Дуня, словно прочитав Маришино желание, молча извлекла из холодильника длинную сухую палку копченой колбасы и, отхватив от нее одним махом кусок граммов на сто, принялась жадно откусывать от него.

– Бери и ты, – предложила она Марише.

Мариша не заставила себя долго уговаривать. Браслет коротко мяукнул, намекая, что тоже не откажется от кусочка колбаски. Так девушки и кот жевали колбасу, пока она не закончилась.

– Уф! – выдохнула Дуня. – Вроде бы полегчало. Даже пот выступил.

И она в самом деле вытерла капельки, выступившие у нее на лбу.

– Выпьем еще? – предложила она.

– Выпьем, – охотно согласилась Мариша.

Но вторая чашка коньяка подействовала на Дуню странно. Она пригорюнилась, как-то осела и начала всхлипывать.

– Менты сказали, что Таньку задушил какой-то физически крепкий человек, – шмыгая носом, произнесла она. – Скорей всего, мужик. Но может быть, и баба, но только очень физически развитая.

– Понятно, – произнесла Мариша. – А среди врагов Таньки были такие?

– Мужиков у Таньки было навалом, – грустно заверила ее Дуня. – Если у всех у них проверять алиби, то целой жизни не хватит.

– Не у всех, – заметила Мариша. – А только у физически крепких. Сейчас мужик дохлый пошел.

– У Таньки совсем уж задохликов не водилось, – сказала Дуня.

– А я видела! – похвасталась Мариша. – Тощенький такой сам из себя, тихий. Волосики светлые, вроде бы коротко подстриженные. А сзади хвостик. Знаешь, как у китайцев.

– Так это Толик, – вздохнула Дуня. – Мастер восточных единоборств. Так что он запросто с любым мужиком бы справился, а не только с Танькой.

– Выходит, под подозрение попадают все, – закручинилась Мариша. – Это сколько же их было?

– Вообще-то в последнее время Танька малость поспокойней стала, – пробормотала Дуня. – Мужики у нее уже не так часто менялись.

– И сколько же их было? – попыталась уточнить Мариша.