Позднее она говорила, что Хилтон напоминал ей героев голливудских вестернов, о которых она мечтала еще в Венгрии, таких как Том Микс и Бак Джонс, настоящего американца, твердого и неукротимого нрава, который способен был заслужить ее восхищение и в то же время держать ее в руках. Она огорчилась, когда Грегсон Баутцер объяснил ей, что Хилтон занимается гостиничным бизнесом. Ей это казалось несолидным, втайне она желала, чтобы он был дипломатом или политиком. Для этой роли он выглядел весьма импозантно. И все-таки для нее – во всяком случае, как она это вспоминает – это была любовь с первого взгляда.

Не все поверили восторженному описанию Жа-Жа ее первого впечатления от Конрада. В частности, Шейла Грэхем, которая вела светскую хронику, язвительно писала, что это была любовь с первого взгляда между неподходящей парой: «Первый взгляд Жа-Жа был устремлен на бумажник Хилтона». Возможно, Грэхем была недалека от истины. В своей автобиографии Джоли рассказывает, что незадолго до отъезда Жа-Жа в Америку она советовала дочери поискать себе мужа среди людей, которые занимаются гостиничным бизнесом. «Почему это?» – спросила заинтригованная Жа-Жа. И Джоли объяснила, что одна ее подруга стала женой директора отеля в Карнеле, штат Калифорния, и что он обеспечил ей роскошную и беззаботную жизнь. «Она говорит, что ей подают прекрасные блюда, что у нее великолепные апартаменты, что все вокруг относятся к ней с большим почтением, что у них и знакомых постоянно устраиваются приемы и вечеринки, – рассказывала Джоли своей дочери. – Она говорит, что это обеспечивает хорошую жизнь. Так что имей это в виду». И знакомство с «управляющим отелем», состоявшееся вскоре после приезда Жа-Жа в Лос-Анджелес, должно было показаться ей добрым знаком.

– Вы позволите присесть? – спросил Конрад Жа-Жа и занял соседний с ней стул.

Они обменялись несколькими фразами, а затем, к удивлению Жа-Жа, видевшей его со спутницей, он пригласил ее на танец. Она сразу согласилась.

Они присоединились к танцующим парам. Жа-Жа, которую всегда привлекали крупные мужчины, почувствовала себя маленькой и хрупкой рядом с высоким и сильным Конрадом. Она не могла не обратить внимания на его элегантность. В пятьдесят четыре года он казался более гибким и подвижным, чем окружающие молодые люди.

– Мне сказали, что сегодня вечером здесь будет одна очаровательная молодая особа из Венгрии, – шепотом сказал он ей, как она вспоминает. – И, ей-богу, меня не обманули! – Но имя Жа-Жа ничего ему не говорило. – Я не говорю по-венгерски, – пошутил он.

Ему показалось, что ее имя прозвучало похоже на Джорджию, и он в тот же момент решил, что так и будет ее называть. По удивительному совпадению, когда Жа-Жа не было и шестнадцати лет, она выступала в женском хоре в Австрии под псевдонимом Джорджия Габор. Когда он сказал, что будет называть ее Джорджией, она кокетливо улыбнулась; ведь ее с раннего детства приучали к роли субретки.

После танца они разговорились. Жа-Жа рассказала, что она только что приехала из Венгрии, что Голливуд успел произвести на нее неприятное впечатление. Здесь какие-то фальшивые люди, слишком много солнца, а у пальм, на ее взгляд, странное сочетание сравнительно тонкого ствола и массивной верхушки. Он оценил ее юмор и рассмеялся искренне, «как мальчишка».

За первым танцем последовал второй, затем третий. Когда они вернулись к своему столику, венгерская красотка устремила на него лукавый взгляд и произнесла, отчаянно коверкая английский:

– Думаю, я могла бы выйти за вас замуж.

Она искусно лавировала на грани смелого флирта и безразличия. Конрад видел перед собой женщину, совершенно не похожую на тех, за какими он охотился, а потом с легкостью бросал. Но она и сама оказалась охотницей. Ее кокетливая фраза застигла его врасплох.

– Вы думаете, что могли бы выйти за меня замуж? – со смехом переспросил он, подражая ее акценту. – Что ж, почему бы и нет?

Вечер пролетел незаметно. В какой-то момент дама, с которой пришел Конрад, исчезла. Он даже не поинтересовался, куда она делась, настолько был увлечен новым знакомством. Среди разговора он предложил Жа-Жа поехать с ним на Ки-Уэст, куда он направлялся навестить своего брата Карла, служившего там офицером береговой охраны. Но сначала он собирался заехать в Эль-Пасо, чтобы устроить матери сюрприз своим неожиданным появлением в день ее рождения. Жа-Жа, притворяясь равнодушной, сказала, что у нее есть свои планы, но, возможно, она присоединится к нему для поездки во Флориду. Они договорились поддерживать связь.

В ту ночь Жа-Жа вернулась в маленькую квартирку Эвы в Голливуде и торжествующе воскликнула:

– Я нашла себе человека для замужества!

Эва не спеша закончила чистить зубы и только потом спросила:

– Какого человека?

– Я говорю о Конраде Хилтоне.

– Не слишком ли он стар для тебя?

– Ничуть, – улыбнулась Жа-Жа. – Он ужасно красивый.

– Сначала турок, теперь техасец, – невольно засмеялась Эва.

Тем временем Конрад сидел за рулем своего черного «кадиллака» с откидным верхом и отделанным красной кожей салоном, возвращаясь в свое имение Бель-Эйр. Как он потом вспоминал, дома он сначала уселся во внутреннем дворике, чтобы выпить перед сном стакан бренди. К этому времени его сыновья, а также все рабочие и служащие уже спали, и над поместьем царила безмятежная тишина, которую нарушал только едва слышный шорох листвы деревьев. Сидя под ясным калифорнийским небом, усыпанным сверкающими звездами, Конрад невольно улыбался. Эту ночь он никогда не забудет.

7 декабря 1941 года, через три дня после дня рождения Мэри Хилтон, японцы атаковали Пёрл-Харбор. Конрад Хилтон с матерью несколько недель провели в Эль-Пасо, как и все в мире ожидая, что теперь будет. Потом он рассказывал, что 25 декабря, когда ему исполнилось пятьдесят пять лет, он почти весь день молился в церкви о мире.

28 декабря Конрад отправился в Нью-Йорк по просьбе своего друга Арнольда Киркби, основателя сети отелей «Киркби». (Много лет спустя Киркби станет известным как владелец особняка Бель-Эйр, в котором снималась комедия «Деревенщина из Беверли-Хиллз».)

– Я прослышал про отель «Пьер», – сказал он Конраду. – Что, если нам провернуть маленькую сделку?

Конрад всегда тщательно взвешивал возможности отеля, который собирался приобрести, но на этот раз он решил быть еще более осмотрительным. Теперь, когда страна вступила в войну и сражение приблизилось к берегам Америки, никто не знал, чего ожидать. Во всяком случае, число путешествующих резко сократится, так как экономика страны будет переведена на военные рельсы. Конрад согласился осмотреть отель на Пятой авеню, но не принимал этой идеи всерьез, хотя по-прежнему мечтал открыть свою гостиницу в Нью-Йорке. Все прежние успехи казались ему незначительными, когда он размышлял о ценной недвижимости в Нью-Йорке. Но момент был неподходящим, а Конрад Хилтон всегда придавал большое значение своевременности сделки.