— Ты себя в зеркале видела, женщина? — Я пытаюсь обернуть все в шутку. — Я не каменный.

— Джеймс, дай нам шанс.

Именно так и сказала: «Нам». Я сглатываю и кисло улыбаюсь.

— Алесси, нет. Поверь, тебе будет больно. Увлечение пройдет, но если я стану твоим первым мужчиной, ты этого не забудешь.

— А если вторым? Третьим? Десятым?

Ее голос звенит от огорчения. Мне уже хочется свернуть голову тому, кто будет ее первым. При мысли о десятерых в глазах и вовсе темнеет.

Это глупая ревность. Я ревную не девушку, а собственную похоть, влечение, желание сделать ее своей. Я трахнул бы Алесси прямо сейчас, на этом диване, вытряхнув из платья и сорвав трусики, будь она хоть чуточку циничнее. Но мне ее жаль. Мне жаль Бэмби…

— Я вызову такси, — говорю я. — Скажешь адрес, тебя довезут. Деньги не нужны, счет придет на мое имя.

Ее губы слегка дрожат. Я мог бы целовать их, пробовать на вкус…

— Спасибо за кофе. — Алесси аккуратно ставит чашку. — Он чудесный.

Пока мы разговаривали, пошел дождь. Отдаю Алесси свою кофту, она заворачивается в нее, как в пальто.

— Оставь себе, — говорю я. — Не надо возвращать. Нам лучше не встречаться.

— Я больше не приду в клуб, — отвечает она.

Наверное, и это несправедливо. У нас она могла бы найти себе пару, но… пусть лучше так. Взрослая девочка, как-нибудь разберется. Навряд ли она будет искать партнера в интернете.

Я раскрываю зонт, провожаю Алесси до машины. Мы не прощаемся, она молча захлопывает дверцу. Кажется, боится расплакаться.

Смотрю вслед такси, пока огни задних фар не смывает дождь, а потом иду к морю. Мой дом стоит на берегу Финского залива, и я хочу прогуляться перед сном. Плохая погода — не помеха, к ней я привык. Хуже, что настроение тоже плохое.

Здесь чистый воздух, а дождь прибил дневную пыль. Пахнет морем и сосновой смолой. Близко к воде не подхожу, на песчаном берегу полно валунов, в темноте можно и ноги переломать. Мне хватает звуков и запахов, правда, сегодня они не приносят успокоения.

Достаю смартфон, прикидываю, который час сейчас в Нью-Йорке, и набираю номер брата.

— Привет, Джей! — Он отвечает почти сразу. — Как дела?

— Привет, Дэв. Не помешал?

— Нет, конечно. Все в порядке?

— Конечно. Просто соскучился, — признаюсь я. — Как у вас? Как Кейт? Как мой крестник?

— Все, как всегда. А крестник очень надеется увидеть дядю на день рождения. Может, прилетишь? Не отделывайся подарком.

— Я… подумаю.

— Джей, мы сто лет не виделись. Хороший повод провести несколько дней вместе.

— Может быть, — неожиданно соглашаюсь я. — Попробую освободиться.

Сколько можно бегать от прошлого? Неужели мне не хватит сил снова встретиться с Кейт? День рождения Майкла в сентябре, я успею все устроить.

Мы болтаем еще немного: о родителях, о каких-то незначительных событиях. Я давно не делюсь с Дэвидом своими проблемами, но стоит нам поговорить, и мне становится легче. Возможно, это и есть особенная связь близнецов, не знаю.

Возвращаюсь к дому и вижу, что у ворот кто-то сидит: на корточках, скрючившись, обхватив колени руками. Не ребенок ли? Только этого не хватает…

— Эй, ты кто? — спрашиваю я.

Человек поднимает голову.

— Алесси? — выдыхаю я изумленно.



Александра

Это пытка. Изощренная пытка — быть рядом с Джеймсом и не сметь дотронуться до него. Он обещает — и отступает. Зовет — и прогоняет. От объяснений только хуже — хочется плакать от отчаяния.

Я должна быть сильной? Я буду. Смирись, Александра, он никогда не будет твоим.

Еще один глоток счастья: чашка приготовленного им кофе, плед, хранящий его запах, теплый взгляд. Почему Джеймс смотрит на меня так чарующе? Так еще тяжелее… Не ненависть, не раздражение, не злость… Сожаление и тепло, в котором хочется греться.

Жалеет меня? Пусть. Лишь бы не прогонял.

Бесполезно. Теперь он прощается навсегда.

Я едва сдерживаю слезы, но стараюсь казаться спокойной. Надо справиться с болью и жить дальше. Найти работу, думать об учебе…

Сажусь в такси, не прощаясь. Боюсь, голос выдаст, что творится у меня на душе. Щелчок замка дверцы, мягкий толчок. Машина трогается с места, Джеймс остается позади, в прошлом. Он все дальше и дальше…

Сердце рвется на куски, меня накрывает отчаяние. Что я делаю? Куда еду? Я должна была бороться… сказать, что я чувствую… умолять…

Задыхаюсь, хватаясь рукой за горло. Мне не хватает воздуха. Сквозь шум в ушах доносится голос таксиста:

— Так куда едем? Адрес?

Кажется, он спрашивает уже не в первый раз.

— Остановите машину, — хриплю я.

— Что такое? Вам плохо?

Да, мне плохо! Плохо! Чтобы дышать, мне нужен Джеймс. Он — мой воздух, моя жизнь. И когда я успела так безнадежно влюбиться?

— Остановите, я выйду.

Едва машина тормозит, дергаю дверцу. Мне кажется, что она заблокирована, и я кричу:

— Выпустите меня!

— Ненормальная… Сломаешь же! — грохочет таксист.

Замок поддается, и я выскакиваю под дождь.

— Не ждите, я не еду!

Бегу назад. Не выгонит же он меня под дождь? Скажу… скажу… Придумаю что-нибудь! Сориентироваться в темноте непросто, но я нахожу дом Джеймса. Звоню, стучу в ворота, однако мне никто не открывает. Он же там! Почему не хочет пускать? Видит через камеру — и не пускает?

— Джеймс! — кричу я, уставившись в глазок камеры. — Джеймс, пожалуйста!

Тишина.

Устав биться в ворота, прислоняюсь к ним спиной и сползаю. Идти мне некуда: электрички давно не ходят, денег на такси нет. Здесь нет даже подъезда, чтобы спрятаться от дождя. Я мокрая насквозь, и трусики прилипли к телу. И холодно так, что зуб на зуб не попадает. Но идти некуда, я умру под воротами у Джеймса.

Слышу чей-то голос, не разбираю слов, но поднимаю голову.

Джеймс!

— Джей… — всхлипываю я. — Джей, почему ты меня не пускаешь?

Он американец, но отлично умеет ругаться по-русски. Матом. Крепко, с душой.

— Что ты здесь делаешь?! — произносит он в конце длинной тирады.

— Я… я забыла… — стучу зубами, соображая, что бы соврать. — Телефон забыла.

Джеймс помогает мне встать, открывает ворота с брелока, тащит меня в дом.