– Что ты тут делаешь?

Внизу живота все начинает покрываться льдом. Стараюсь успокоиться, напоминая о том, что не одна и теперь такие стрессы ни к чему. Но желание раствориться никуда не исчезает.

– Приехал, чтобы ещё раз извиниться перед тобой, а тут твой истеричный мужик…

Он замирает прямо напротив и засовывает руки в карманы. Смотрит, немигая, – и по спине пробегает озноб. Он изменился. Или я изменилась…

– Собирайся.

– Что?

Думаю, что у меня начались слуховые галлюцинации, и замираю, часто моргая. Может, хоть так Гаврилов исчезнет и оставит, наконец, меня в покое.

– Собирайся, ты едешь со мной.

– С какой этой стати?

– А с такой стати, что ты носишь моего ребенка.

– С чего ты взял? Откуда ты вообще о моей беременности знаешь?

Ярослав громко усмехается.

– Да твой Игореша орал как истеричная баба. Думаю, половина двора теперь точно знает, что ты в интересном положении.

В его голосе проскальзывают стальные нотки. Весь его вид говорит о том, что он не собирается отступать. Но и во мне уже начинает подниматься волна раздражения. Меня потряхивает от такой наглости. Как он смеет вообще?

– А с чего ты взял, что он твой? Да и весь этот цирк ты же не просто так устроил, не для того, чтобы избежать слухов!

– О чем ты?

Глаза Ярослава наливаются гневом, но я на уровне подсознания не ощущаю страха. Знаю, что он не способен причинить мне боль.

– О том, что все это время мне в голову вбивали мысль, что все, через что я прошла, – это только плод воображения. Кошмары на фоне депрессии.

Начинаю орать. Тело колотит от еле сдерживаемой истерики. Я готова вот прям сейчас вцепиться в него и расцарапать лицо.

– А вот это уже интересно. Ладно. Потом разберусь. Собирайся.

Глава 6

– Пошел к черту! Ты не имеешь никакого права заявляться ко мне и требовать чего-то. Это не от тебя ребенок, понял?

Ярослав хмыкает. На мое счастье, ничто сейчас не мешает сцедить весь накопившийся яд на этого напыщенного индюка.

– Ну а от кого тогда ребенок, Уль? От твоего сбежавшего мужичонки? Я тебя умоляю. Это даже не смешно. Про его бесплодие я тоже слышал.

– А может, у меня после того раза ещё кто-то был?

Зло выплевываю прямо в лицо. Ярослав складывает мускулистые руки на груди и расслабленно приваливается к стене. Неужели никуда не спешит? Он же политик! У него явно тысяча встреч.

– Не глупи, Ульян. Собери вещи…

– Или что?

– Или я поручу это своим людям.

Силы резко приливают, и я вскакиваю с места, подходя вплотную. Тыкаю пальцем в его каменную грудь. Сегодня на нем простой свитер и низко опущенные джинсы. Одергиваю себя. Не время отвлекаться на ненужные детали.

– Послушай меня. Я никуда не поеду, – каждое слово выделяю, чтобы до него дошло, – ни с тобой, ни с кем-то ещё.

Хоть слова и даются с трудом, потому что губы все разбиты, я не собираюсь отмалчиваться.

Мою руку перехватывают и дергают на себя. От такой близости дыхание застревает в груди, и я сталкиваюсь с его глазами.

– Это почему?

Голос звучит на удивление спокойно, а лицо замирает в миллиметре от моего. Меня кидает в воспоминания дня, когда я просила его спасти от участи, которую мне уготовили похитители, встает перед глазами.

Делаю глубокий вдох, наполняя легкие запахом его парфюма.

– Потому что по твоей вине я пережила настоящий ад. И ребенок, который сейчас внутри меня, не имеет к тебе никакого отношения. Ты вообще захотел это все красиво обстряпать и выставить меня ненормальной.

– Я понятия не имею, о чем ты. Но обязательно выясню, после того как с тобой разберусь. Не глупи, Уль, – его хватка усиливается, и я шиплю от боли, что сразу же заставляет его ослабить захват, – тебя только что избили. И этот ребенок точно имеет отношение ко мне. Потому что до меня ты год ни с кем не была. А после сразу же начала встречаться со своим хмырем, который, как мы теперь знаем, не мог заделать тебе ребенка. Пораскинь мозгами, ты же не глупая.

Сердце ускоряет бег. Я знаю, что он прав, хотя ещё какой-то час назад была уверена, что это ребенок Игоря. Но, столкнувшись с его реакцией, поняла, что это не ложь. Не попытка сбежать от ответственности.

– Ты этого не докажешь. Он мой!

Снова начинаю я сопротивляться. Собираю последние силы и отрываюсь от его тела. Отхожу на безопасное расстояние, чтобы не подпадать на его действие. Ещё там, в замкнутом помещении, от него исходила внутренняя сила и уверенность в себе. Сейчас же я боюсь, что она меня подавит, и мужчина одержит верх.

– Не вынуждай меня идти на крайние меры, солнце.

Обращение неприятно режет слух, и я дергаюсь.

–Это на какие?

– Собирайся, иначе я через пять минут закину тебя на плечо и загружу в машину. Время пошло. Я итак уже тут задержался.

В его глазах разливается стужа.

– Да хрен тебе. Это мой ребенок, и ты не имеешь к нему никакого отношения. Тебя три месяца где-то носило. И тут ты вдруг решил-таки извиниться! Хрен тебе…

Ярослав шумно выдыхает и снова впивается в меня взглядом, под которым можно сломаться.

– Во-первых, на то были причины, и ты очень хорошо умеешь прятаться, солнце. А во-вторых…не поедешь, говоришь?

Мотаю головой и настороженно прищуриваюсь. Мне не нравится его взгляд.

– Хорошо…

Я уже облегченно выдыхаю и ощущаю, как скованное напряжением тело начинает расслабляться. В мгновение оказываюсь запрокинутой на его плечо и чувствую, как меня куда-то несут.

– Ты что творишь?

Начинаю отчаянно вырываться и лягаться. Надеюсь, хоть куда-то попаду —и он меня отпустит.

– Успокойся, Уль.

Он даже не морщится от моих пинков и продолжает идти, как ни в чем не бывало.

– Подумай о своей депутатской заднице, Гаврилов.

– А что о ней думать? Нормальная задница была. Никто не жаловался.

– А вдруг журналюги снаружи? А тут я кверху пятой точкой. Что подумают твои драгоценные избиратели?

Он начинает громко ржать, чем вынуждает меня вырываться ещё активнее. Этот мужчина раздражает одним своим присутствием. Ещё и смеет надо мной издеваться. Шипит сквозь зубы, и я мысленно начинаю ликовать.

– Да че ж у тебя коленки такие острые, блин. Ну-ка угомонись!

Мне прилетает по пятой точке, и я выпячиваю глаза от удивления. Замечаю на лавочке местных бабулек, и из груди вырывается невольный стон.

– О, гляди-ка, –