квартире, так-то очень тепло, во-вторых эти вещи дико синтетические и раздражают кожу даже без прикосновений к самой коже, но черт возьми!

Ну нельзя быть на свете сексуальным таким!

Мама, смущаясь, глядя на красные штаны, восхищается:

— Ты погляди! И вправду Санта-Клаус, — а после смущенно отводит глаза.

Все замолкают, а Сеня осматривает комнату на предмет еще одного стула, но не найдя его, решительно подходит ко мне, поднимает как пушинку, садится сам, а затем сверху сажает меня. И довольный собой подмигивает.

Я чувствую жар его тела и ощущаю, что просто плавлюсь рядом с ним. Черт, это же настоящая пытка! Я не смогу долго сидеть на нем и делать вид, что меня все это совершенно не беспокоит.

Потому что мое сердцебиение начинает зашкаливать, того и гляди потеряю сознание от тахикардии. Или от этого сумасшедшего запаха, исходящего от бывшего парня.

Но видимость беспечности отыграть надо, поэтому я закидываю руку на плечо Сени и сжимаю ее в кулак.

— Простите, а как вас… — начинает мама.

— Арсений я, — вежливо кивает бывший. — А вас как зовут?

— А я Марина Васильевна, — рдея, отвечает мама. — Но можно просто Марина.

— Очень приятно, — кивает Сеня.

— Ой, мне кажется, или у Ирочки когда-то был парень Сеня…, — мама почесывая подбородок, начинает хмуриться, вспоминает.

Мама дорогая… хаотично гоняю мысли в только что проснувшемся мозгу, пытаясь вспомнить, что я там наплела ей про Савельева. А я ведь рассказывала… в красках. Обо всем. Вообще! Ох, что сейчас будет.

— Саня! — выпаливаю я. — То был Саня!

— А-а-а, — тянет мама, глядя на меня недоверчиво. — Да, точно, Саня. Знаете, Арсений, он был таким неприятным типом!

— А что, вы были знакомы? — аккуратно спрашивает он маму, а сам косится на меня.

— Ох, нет, слава Богу! Но это был совершенно безбашенный тип, который таскал ее на жуткие свидания. Да я после них Ирочку валерьянкой отпаивала. Представляете — он заставлял ее кататься на воздушном шаре и прыгать с тарзанкой. Он совершенно не подходил нашей Ирочке. Скажите, Арсений, а вы не такой? — уточняет мама аккуратно.

— Что вы, Марина! — Сеня возмущается так наигранно, что хочется скривиться и выкрикнуть знаменитое: “Не верю!”. — Я даже высоты боюсь! Но с тарзанки готов прыгнуть только ради Ирочки.

Это “Ирочка” было сказано с сарказмом. Так, что я поняла — мне конец.

— Хорошо, что она недолго с ним встречалась! — давай уже, мама, добивай меня.

Кажется, я сейчас сгорю от стыда. Ну да. Я жаловалась маме. А кому, простите, мне еще было жаловаться? Подруга моя оказалась змеей, подливающей масла в огонь, друзей особо у меня не было, а мама — это мама.

— Что это я! — спохватываюсь. — Мама, чай будешь? А карбонару?! Сеня приготовил.

— Сеня?! — ахает мама. — А я думаю, что за потрясающий запах витает в квартире. Даже удивилась. Ирочка ведь не особо сильна в кулинарии.

Отлично, мама, уж лучше прокатись по мне, чем снова поднимай историю о бывшем, “который не подходил”.

— Так будешь, нет?! — спрашиваю грубее, чем нужно.

— Ох, нет, Ириш, ты же знаешь, что у меня диета.

— У меня есть отличный рецепт вкуснейшего пп-шного пирога на твороге с сахарозаменителем. Можно приготовить с персиком и тогда получится более влажным, — встревает Сеня.

Влажным… Сглатываю тихонько, чтобы не выдать себя.

Мама цокает языком и обращается ко мне:

— Я уже его люблю, — и далее Савельеву: — Арсений, буду счастлива попробовать этот десерт!

— А ты вообще зачем приехала? — Я решаю прервать этот обмен любезностями.

— Просто в гости заскочила. А что нельзя? Тем более я тут, рядом была, — отмахивается мама и встает. — Что ж, Арсений, буду рада видеть вас на Новый Год.

— Мама!

— Не мамкай! — передергивает меня мать и далее любезничает с Савельевым: — Обычно мы отмечаем Новый Год за городом. Приезжает вся семья. Мы жарим шашлыки, устраиваем конкурсы. В общем, Арсений, мы с отцом Ирочки будем ждать вас в гости. Приезжайте, места всем хватит.

Они продолжают обмен любезностями и только когда за мамой закрывается дверь, я налетаю на Савельева:

— Ты не мог сказать, что просто мой друг? Старый знакомый?! Мама сделала неправильные выводы и уже заказала пятиярусный торт нам на свадьбу!

Сеня, привалившись к стене в коридоре и окинув меня плотоядным взглядом отвечает:

— А что ты предлагаешь, Розочка? Я встречаю твою мать в одних трусах и говорю ей: это не то, что вы подумали! Я просто мимо проходил.

— Ну да! — выкрикиваю я, понимая, как бредово это все звучит.

— Ну да, — фыркает он и щелкает меня по носу: — А вообще, Розочка, я совсем не против свадебного торта. Тамады, выкупа, куклы на капоте и всего остального тоже. Если ты понимаешь о чем я.

Подмигивает мне и уходит, а я остаюсь стоять в коридоре в одиночестве.

Нет, не понимаю я о чем он.

Совсем не понимаю.

А сколько сейчас стоят свадебные платья?

Глава 11. Главный герой

Если бы когда-то я решила написать роман, то Арсений непременно стал бы прототипом главного героя.

Высокий. Мускулистый. Глаза голубые, как летний небосвод в ясный день. Руки такие, что хочется держаться за них всю оставшуюся жизнь. Он непременно был бы хорош в постели и каждый раз показывал бы звезды на небе. Он был бы прекрасным слушателем всего того бреда, на который я способна. Был бы чутким и внимательным. Готовил бы божественную утреннюю яичницу.

Делал бы он это наверняка в одних трусах.

Нет, не так.

Делал бы он это наверняка в одних трусах в одном полотенце. В самый пикантный момент, полотенце бы развязывалось и падало под ноги, а под ним… ничего…

Вернее, как ничего. Там еще как ого-го!

После сытного завтрака, этот потрясающий, главный герой сажал бы меня в автомобиль без крыши и вез через чудесный лес на закрытый аэродром. А там, занимал бы место пилота и катал бы меня на самолете.

А потом катал бы меня на своем “ого-го” на капоте машины или в красной комнате страсти.

Так. Это уже из другой истории, в которой я — явно не Анестейша Стилл, а Сеня — не мистер Грей.

Мораль такова: этот гад — мой бывший — чертовски привлекательный и сексуальный засранец, и я совершенно не понимаю, что мне дальше делать?

В ванной комнате я переодеваюсь в джинсы и свитер, собираю волосы в хвост. Наношу легкий макияж и решительно выхожу оттуда.

Мой незваный гость — сексуальный засранец, лежит на моей кровати,