Я пришел. Он дождался.

Прислушиваюсь – тихо, но свет в комнате Катерины горит. Или учится, или слушает музыку. Когда прохожу мимо ее двери, понимаю, что, скорее всего, второй вариант, иначе уже бы выскочила.

Вкусно пахнет чем-то мясным, поэтому я спешу принять душ и переодеться. Скинув пиджак и выложив телефон, отлучаюсь максимум на десять минут, а когда возвращаюсь в комнату, понимаю, что кому-то любопытному и особо чувствительному этого времени хватит не только на то, чтобы придумать трагедию, но даже немного поплакать.

– И… – тихонечко спрашивает Катерина, сжимая в ладони мой телефон. – Ты ей позвонил?

А в серых глазах такая печаль, что и ругать за то, что прочла переписку, язык отнимается.

– Просто тебе позвонили, а я как раз зашла в комнату, – поспешно оправдывается она. – Ну вот и…

Она отдает телефон, когда я к ней приближаюсь, но еще до того, как я просматриваю список пропущенных звонков, с грустью мне сообщает:

– Звонила не Даша.

Вижу. И, несмотря на то, что этого номера нет в списке моих контактов, легко определяю, что это Лина. Дала мне время, чтобы остыл и одумался и надеется, что я примчусь по первому зову.

– А… – Катерина забавно трет пальцем свой нос, и опять поддается своему любопытству. – А я за все варианты общения, да. И я верю, что по интернету тоже можно познакомиться с кем-то хорошим. Ну а что?

Она немного тушуется под моим скептическим взглядом и принимается доказывать, что это вот просто лучший способ знакомства из всех. Сейчас все в интернете. Можно вот так вот случайно встретить своего человека, а потом прожить с ним всю жизнь.

– Это не тот вариант, – сбиваю слегка ее пыл.

Иду на кухню, терзаемый голодом, а заодно и сестрой, которая увязывается следом за мной. Не только ради того, чтобы помочь насыпать в тарелку картошку с мясом, а чтобы замучить меня расспросами.

И только чтобы прекратить пустой разговор и спокойно поесть, я кратко ввожу ее в курс дела. Да, я звонил Даше. Поговорили. Потом что-то пошло не так. Что – понятия не имею, да и какая разница.

– И… – Катерина смотрит на меня с изумлением. – Ты что, правда не собираешься ей больше звонить?

– Зачем?

– Ну… – сестра принимается накручивать на палец длинный каштановый локон, чему-то смущенно улыбается и просвещает меня. – Мы, девочки, любим, кода нас добиваются. А еще мы очень любим, когда нам дают второй шанс.

Откладываю в сторону вилку, смотрю с подозрением на сестру и пытаюсь понять: она все еще говорит о Даше или уже о себе. Девятнадцать лет, высокая, стройная, симпатичная, наверняка, ухажеры имеются.

– Мне кажется, ромашка, у которой один лепесток оторван, а над следующим застыла рука, может указывать на ранимость. На то, что, возможно, что-то случилось, и теперь человек в растерянности, грусти или печали, – воодушевленно продолжает сестренка, на секунду выбивая меня из сути нашего разговора.

Но все становится на свои места, когда в памяти всплывает аватарка Даши из вайбера. Обычная белая ромашка. Даже не роза, хотя она их и любит. Мне кажется, ее аватарка – простое нежелание, чтобы кто-нибудь рассматривал ее фото и хоть что-нибудь о ней знал.

– Конечно, никому не хочется, чтобы ему оторвали еще один лепесток! – развивает свою теорию Катерина. – К тому же, кто-то чужой, незнакомый. А вот когда она узнает тебя получше…

Она мечтательно вздыхает, оставляет в покое чай, который даже не пригубила, склоняется надо мной, обнимает и, целуя в щеку, шепчет:

– Позвони ромашке, Артем. А вдруг ты убережешь ее лепесток? А вдруг она того стоит?

На меня накатывает такая слабость, что я не могу сделать и шага – так и стою на пороге. Стою и слушаю бред, который несет Татьяна Гавриловна. Что-то насчет нашего совместного проживания, и что нам обеим будет удобно…

Хочется закрыться в пустой комнате, выключить свет и просто расплакаться.

Я как безвольная кукла, которой пообещали, но забыли купить ее собственный кукольный домик. И теперь все, что остается игрушке – пылиться на полках, диване, полу – в общем, там, где придется.

Пока я пытаюсь вынырнуть из кошмара, который меня окружает, хозяйка разводит бурную деятельность. Заставляет соседа вернуть односпальную кровать, оставленную ему на хранение, занимается перестановкой мебели и продолжает так, мимоходом, убеждать меня, что все это к лучшему.

Я не верю.

Ни в это. Ни в то, что все это происходит на самом деле, со мной.

Внезапный уход Кости к другой, тягостная атмосфера на работе, странное поведение руководства, грядущий переезд в новый офис, единственный и последний разговор с мужчиной, которого я никогда не увижу, и вдобавок ко всему – Татьяна Гавриловна на соседней кровати.

– Так, вижу, ты сильно устала, – причитает она, любовно поправляя простынь и взбивая подушку. – Сейчас, Даш, будем ложиться.

У меня нет сил даже кивнуть или выдавить улыбку благодарности за то, что меня не выставили ночью на улицу. Я знаю, бывает и так. Хозяин квартиры все равно всегда прав, тем более что договор аренды мы, естественно, не заключали.

Мне предлагают остаться. С меня будут брать денег в два раза меньше. Но возможная экономия не радует, не заставляет расслабиться – наоборот, словно скручивает тяжелыми веревками, из которых невозможно освободиться.

Из распахнутого шкафа на меня с готовностью взирает моей чемодан на колесиках. Проще простого подхватить его, высказать Татьяне Гавриловне все, что я думаю по поводу ее визита и предложения, и умчаться домой.

День удовольствия и свободы мне обеспечен.

А дальше?

Смотреть на свое отражение и понимать, что я не просто неудачница, а слабачка. Забыть про пять лет института, красный диплом и пытаться устроиться в своем городке хоть куда-нибудь, скорее всего, сесть в продуктовый за кассу. Приезжать в этот город раз в год, на неделю. Постепенно отдалиться от друзей и знакомых, с которыми меня свела жизнь за последние десять лет…

Все пройдет, отболит, выветрится из памяти.

Да, так проще.

Если я так и сделаю, мне уже сейчас будет легче, а все остальное нахлынет постепенно, потом, когда я не буду одна.

Но, может быть… ведь может такое быть, что это последнее испытание? Хотя бы последнее в этом году. Иначе я точно не выдержу.

И я убеждаю себя не горячиться, раз десять прокручиваю мысленно фразу, что утро вечера мудренее, переодеваюсь и практически безжизненным камнем падаю на диван.

Камнем… потому что только камень может лежать неподвижно и притворяться глухим, когда над головой горит слишком яркая люстра, когда телевизор готов захлебнуться от собственной громкости и когда настолько устал и измотан, что как будто выталкиваешь себя в иную реальность.