Все, что было дальше, походило на то, будто кто-то нажал на кнопку «выкл.».

Все звуки мгновенно стихли. Теперь Грегор слышал только тяжелое дыхание Лиззи, гудение ламп и звуки уличного движения, доносившиеся из-за двери.

Он глянул на стеклянную дверь — ни единой крысы. Но он знал, чувствовал, что они здесь, рядом, в стенах, вентиляции, под полом… Смотрят и ждут.

— Значит, мы можем идти? — спросил Грегор.

— Да, можете идти, — устало сказала мама. — Но в этот раз… в этот раз я тоже пойду с вами.

— Так, перестань! Давай-ка поднимемся наверх и все обсудим! — вмешался папа.

Грегор подошел к Лиззи и помог ей подняться.

— Ты как? В порядке? — спросил он.

— Мои пальцы… Они онемели… и их как будто колют иголками… — пробормотала она.

— Я думаю, у тебя паническая атака, милая, — мягко сказал папа. — Не переживай. Когда поднимемся наверх, я дам тебе бумажный пакет — чтобы в него подышать. Это поможет успокоиться.

Он нажал локтем на кнопку лифта, и двери тут же распахнулись, будто лифт их поджидал.

Все вошли внутрь.

— Я могу назать копку! — обрадовалась Босоножка.

Мама, которая держала ее слишком высоко, чтобы она могла дотянуться, нагнулась, и Босоножка нажала на нужную кнопку своим маленьким пальчиком.

— Видите? — гордо спросила Босоножка.

— Умница, — сказала мама глухо, и двери лифта закрылись.

Когда они вошли в квартиру, на часах было половина двенадцатого.

— У нас всего полчаса, — произнес Грегор.

Отец отнес бабушку обратно в ее комнату. Потом он велел Лиззи сесть в уголок и показал ей, как следует дышать в маленький бумажный пакет.

— Так тебе в легкие будет поступать больше кислорода, тыковка. Только не торопись.

Лиззи кивнула. Она очень старалась, но все равно выглядела несчастной и испуганной.

— Я не хочу… чтобы мама… не хочу…

— Думаю, она права, — повернулся к маме папа. — Ты нужна здесь. Лучше я пойду с Грегором и Босоножкой.

— Нет! — отрезала мама. — Я. Я должна.

— Но почему папа-то не может пойти? — спросил Грегор чуть более раздраженно, чем следовало. Мама метнула на него предупреждающий взгляд, и он тут же пошел на попятную: — Ну, я имею в виду — ведь он уже бывал там, люди его знают.

Это была правда. Но это была не единственная причина, по которой Грегор предпочел бы, чтобы с ними пошел папа.

Начать с того, что мама вне себя от гнева — она может наговорить подземным чего угодно!

И еще кое-что. В Подземье Грегор был особенным. Он был Воином. И даже несмотря на то что это высокое звание досталось ему без всяких усилий с его стороны, — ему было важно, что он такой один и что только он может сделать что-то, на что не способны другие.

И теперь ему казалось, что как-то несолидно, то есть не очень-то круто будет, если Воин вдруг явится в сопровождении мамы. Особенно его мамы, которая не постесняется во всеуслышание заявить: «А теперь отправляйся мыть руки и заодно подумай, куда подевались твои хорошие манеры», — или отправить его в постель, нимало не заботясь о том, что подумают окружающие.

— Нет. Я не готова снова сидеть и ждать, не зная, что с вами происходит. На этот раз — нет. — Мама отпустила Босоножку и обняла Лиззи. — Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, правда, Лиззи?

Лиззи кивнула.

— Я… я тоже… могу пойти, — сказала она храбро.

Но сама мысль об этом настолько ее ужаснула, что она снова уткнулась в свой пакет.

— Нет, милая, тебе как раз нужно остаться и присмотреть за папой и бабушкой. Мы ненадолго. Это всего-навсего одна встреча — и мы сразу вернемся обратно, — успокоила ее мама, нежно гладя дочку по голове.

— И тогда… мы… сможем… уехать отсюда? — спросила Лиззи с надеждой.

— Да, — кивнула мама. — Как ты смотришь на то, чтобы поехать на ферму вашего дядюшки, в Виргинию?

— Хорошо! — обрадовалась Лиззи, которой, кажется, стало лучше. — Это… будет… здорово…

— Вот поэтому-то тебе лучше остаться дома. Начни пока собирать вещи. Хорошо, детка? — продолжала мама.

— Ладно, — ответила Лиззи. И даже, кажется, улыбнулась.

Грегора словно ударили — так стыдно ему стало. Он все время заботился о том, достаточно ли классно будет выглядеть в глазах подземных, если мама появится там вместе с ним. И он совсем не думал о том, каково приходится ей, маме. И другим членам семьи.

Он подошел к Лиззи и похлопал ее по плечу:

— Мы очень скоро вернемся, Лиззи.

— Ну конечно, — подтвердила мама, поцеловав Лиззи и подмигнув ей. Затем она повернулась к Грегору: — Итак, что нужно взять с собой?

— Свет, — ответил Грегор. — Самое главное — свет. Я об этом позабочусь, мам.

Пока папа при помощи ломика открывал решетку вентиляционного отверстия в прачечной, Грегор носился по квартире в поисках пары фонариков и всех батареек, какие только можно было в ту минуту обнаружить. Мама же просто сидела в кресле, обнимая обеими руками девочек и тихонько рассказывая им о том, какая интересная жизнь ждет их в Виргинии.

Грегор зашел в спальню и с удивлением увидел, что бабушка не спит.

— Тебе обязательно надо вернуться туда, вниз, — сказала она. И это было утверждение.

— Вот именно, ба, в пророчестве снова говорится обо мне! — И он показал ей свиток.

— Кто тогда, кроме тебя? Ты можешь сколько угодно бегать и прятаться, пророчество все равно тебя догонит, — промолвила она.

— Похоже, именно это сейчас с нами и произошло, — согласился Грегор, поправляя ей одеяло. — Береги себя, ба, ладно?

— И ты береги себя, Грегор. Скоро увидимся, — сказала она.

Он поцеловал ее в лоб, и она улыбнулась ему в ответ. Конечно, они рисковали, оставляя бабушку совсем одну, пусть даже на короткое время, когда отправились в прачечную. Хотя вряд ли она попыталась бы встать с кровати. Да и крысам не для чего было возвращаться — они получили то, чего добивались.

Отец с трудом сдвинул с места сушилку. Теперь перед входом в туннель было небольшое свободное пространство. А в черноте туннеля клубился облаками тот же загадочный пар, что и в первый раз.

— Смотри-ка, опять облака, — заметил отец. — На них можно спуститься прямо в Подземье. Но Живоглот говорил, будет летучая мышь.

Не успел он вымолвить эти слова, как в дыре показалась покрытая мехом мордочка летучей мыши: она была редкого окраса — черная с яркими белыми полосками, идущими от носа к глазам.

Мама ахнула, а Лиззи коротко вскрикнула. И понятно: это был первый житель Подземья, которого они видели. Босоножка же протянула ручки и погладила полоски на мышиной мордочке.