Рядом с ней стоял молодой человек. Его лицо Гере показалось смутно знакомым, но где именно его видел, мужчина так и не вспомнил. На первый взгляд Герасим дал бы ему около двадцати пяти лет. Тот определённо был младше самого Павлова. Высокий, худощавый, опять же с надменным выражением лица, которое смягчала белоснежная улыбка и ярко выраженные ямочки на щеках. Отчего этот брюнет улыбался, Гера понять не смог. Зато эта улыбка почему-то рождала в его душе желание пересчитать красавчику зубы кулаком.

— Здравствуйте, — поздоровался он, пытаясь справиться с детским желанием закрыть перед ними дверь и не пускать их к Любе.

— Герасим Петрович, — обратился к нему Миронов, — мы нашли родных потерявшейся девушки!

Если инспектор хотел обрадовать его, то явно не просчитал степень привязанности Геры к Любе. Павлов рвано выдохнул, стараясь не показать, насколько ошарашило его это известие. Нет, конечно, глупо рассчитывать, что её не найдут, но… Он думал, что у него больше времени в запасе!

Видя полное отсутствие реакции со стороны Герасима, женщина резко произнесла:

— Я хочу видеть свою дочь!

Дальше всё происходило словно в замедленной съёмке. Гера кивнул, хотя душа кричала, выражая протест. Мысленно он проклял всё на этом свете. Особенно этих двоих, появившихся так внезапно. Гости из прошлого Любы. Они же заберут её! Они отберут потеряшку у него! И Герасим не мог им помешать. Как Павлов не пытался тянуть время, но ему всё же пришлось пропустить нежеланных гостей внутрь. Проводил на кухню, где их встретила удивлённая Любовь. Увидев Миронова, она сразу поняла, кто эти люди.

— Вы нашли моих родных, — утвердительно произнесла девушка, вскакивая с места.

Миронов кивнул, подтверждая её предположение.

— Это ваша мать, — представил он женщину, — Игнатова Надежда Викторовна.

Выше обозначенная «мать» сухо улыбнулась только что найденной дочери. Сейчас глядя на них, Герасим заметил несомненное сходство — хрупкое телосложение, огромные голубые глаза, золотистые волосы. Только вот Люба была мягче. Нежнее. Добрее. В Надежде явно прослеживались такие черты, как жёсткость, коварство и завышенная самооценка. Неважно, что женщина имела женственную внешнюю оболочку, внутри неё скрывался титановый стержень. Она привыкла приказывать другим. Не терпела отказов. Несмотря на внешнее сходство, внутренние составляющие матери и дочери были совершенно противоположны.

— Дорогая, почему ты так одета? — первый же вопрос, прозвучавший из уст Надежды, подтвердил подозрения Геры на её счет.

Она брезгливо оглядела одеяние дочки и поморщилась. Павлов поразился. Эта женщина нашла потерянную дочь, но её абсолютно не волновало состояние здоровья Любы. Куда более важным оказался вопрос, во что она одета. Не говоря уже о том, что Надежда совершенно не проявила радости от встречи. Может, этой радости и не было вовсе?

Любовь вздёрнула подбородок и, прищурившись, осмотрела родительницу. Увиденное явно ей не понравилось.

— Вы моя мать? — голос Любы был полностью спокоен. — Странно, я вас немного по-другому представляла…

Рассказывать о своих представлениях она не стала. Хотя для Геры не составило труда понять, что именно так поразило девушку. Надежда Игнатова была далека от образа любящей матери, как айсберг от тропиков.

— Любава, — в игру вступил молчавший до этого брюнет.

Лучше бы напыщенный павлин и дальше молчал. Гера стиснул кулаки, пытаясь подавить раздражение и злость. Руки буквально чесались от желания избить слащавого красавчика. Готовность к членовредительству усилилась, когда потенциальный труп устремился к Любе, пытаясь её обнять. Этого денди спасло лишь то, что девушка отшатнулась от него. Она явно не желала, чтобы парень к ней прикасался.

— Мы сильно за тебя переживали! — продолжил вещать он. — Дорогая, больше нас никогда так не пугай! Эти дни показались мне адом!

Речь парня была наполнена волнением и беспокойством, но Герасиму подумалось, что в поведении заносчивого типа имелось слишком много наигранности. Слишком уж холёным и довольным жизнью он выглядел для переживающего за любимую женщину.

— Кто вы? — слишком резко спросила Люба, вырвав свою ладошку из лап наглеца.

— Ты действительно ничего не помнишь?

В этом вопросе было столько облегчения, что даже Миронов это заметил.

— Нет, я просто разыграла всех вас. Ха-ха! — саркастически отреагировала девушка, отодвигаясь от него. — Я ещё раз спрашиваю — кто вы?

— Это Колечка, милая, — соизволила вмешаться Надежда, — твой жених!

— Да, дорогая, — подтвердил Николай, демонстрируя самую ослепительную из своих улыбок, — наша свадьба должна состояться через неделю!

Озвученная новость заставила похолодеть кровь Геры. Всё-таки жених оказался вполне реальным. И что теперь? Паника железными тисками сдавила горло, не давая дышать. Он посмотрел на ошарашенную возлюбленную. По испуганным глазам мужчина понял, что она близка к панике. Теперь всё зависело от её выбора. Любе придётся выбрать между прошлым, которое она не помнит, и будущим, которое может построить с Герой.

Павлов хотел вмешаться, желал избить новоявленного лощённого женишка, намеревался помешать чужим людям забрать у него любимую женщину, но он ничего так и не предпринял. Любовь его остановила и попросила не вмешиваться, а Герасим был готов выполнить любое её желание. Им не дали поговорить. Они успели уединиться всего на пару минут. Она умоляла Геру пока не совершать никаких действий и довериться ей. Напоследок подарив нежный поцелуй, Люба ушла вместе с матерью и новоявленным женихом. Герасим обещал ей ждать. И он ждал. Вот только ожидание растянулось на долгое время.

***

Прошёл месяц с тех пор, как у него забрали Любовь. Всё это время Гера работал, как проклятый, пытаясь отвлечься от навязчивых идей. Но если днём ему и удавалось забыться, то ночью воспоминания единственного счастливого дня, проведённого с Любой, всплывали на поверхность сознания и мешали ему спать. Он мало ел. Мало спал. Много работал. Друзья пытались его вытащить из пучины депрессии, но им это не удалось. Герасим напоминал робота.

Вновь объявилась Валентина. Рогозина каким-то образом узнала о том, что Люба съехала с его квартиры, и попыталась восстановить их «отношения». Павлов вежливым тоном напомнил бывшей любовнице о наличии у неё мужа, особо выделив тот факт, что больше в её услугах не нуждается. Валя опять устроила сцену. Начала швырять на пол первые попавшиеся в руки предметы, что-то кричать, доказывать. И это всё делала в его кабинете. В рабочее время. Несколько минут Гера наблюдал сие безобразие с равнодушным любопытством, а потом просто вызвал охранника. Тот препроводил разбушевавшуюся женщину вон.

Герасима ничего не цепляло. Не злило. Не веселило. Он словно стал пустым. Это напугало бы его, если бы Гера мог хоть что-то чувствовать. Он словно разучился слышать свою душу. Полный вакуум. Создавалось впечатление, будто Люба забрала с