В итоге Университет Пёрдью занес в списки выпускников и первого человека, который прошел по Луне, и последнего. Нил выпустился в 1955-м, я в 1956-м, а в выпуске 1957 года был приветливый Роджер Чаффи. Впереди всех нас, в выпуске 1950 года, оказался Гас Гриссом, а годом раньше – Айвен Кинчлоу, летчик-испытатель, который установил мировой рекорд высоты в 38,4 км на экспериментальном самолете X-2 фирмы Bell. В последующие годы многим другим пилотам и инженерам предстояло узнать, что магистральный путь в космическую программу проходит через Вест-Лафайетт. Надо полагать, этот университет давал очень хорошее техническое образование.

Первые семестры в Пёрдью были лишь немного сложнее с точки зрения учебы, чем средняя школа, и я легко шел вперед с высокими оценками к серьезной степени инженера-электрика. Сердца американской телевизионной аудитории покорял сериал «Я люблю Люси», но я эту комедию пропустил, потому что «фиджи» нацеливались на высшие достижения в учебе, и братство проголосовало против установки в общежитии телевизора, опасаясь, что он будет отвлекать от занятий. И я думал, что так легко будет и дальше, пока в один прекрасный день не получил тревожный звонок из курса теоретических основ электротехники. Я вдруг осознал, что работа, которую я читаю, странным образом кажется сложной, как будто написана какой-то тарабарщиной. Я моргнул глазом – все осталось как было. Я ее не понимал! О боже, неужели я получу за этот курс тройку? Или даже пару? Для того, кто до сих пор легко зарабатывал хорошие оценки, это был момент остановиться и подумать, и мне пришлось признать, что я попал в новый мир. А если я получу пару, я могу ведь и вылететь? Нет, это определенно не вариант – и потому что родители так напряженно работали, чтобы отправить меня учиться, и потому что неудача огорчит папу и станет концом моей мечты о полете. Я понял, что пора заняться делом и научиться учиться.

Сегодня мы вспоминаем годы президентства Эйзенхауэра[17] как приятное время – потому что в знаменитой улыбке Айка мы видели маяк лучших времен. Но была тогда и темная сторона. Французы подверглись форменному истреблению в душной долине Дьенбьенфу во Французском Индокитае, который мы потом будем знать под именем Вьетнам. Дома, казалось, коммунистическая угроза растекается вокруг, хотя наши страхи и усиливала неистовая кампания сенатора Джо МакКарти. Далеко в Тихом океане, на атолле Эниветок, американские эксперты собрали 60-тонное устройство с невинным именем Майк, и на рассвете 1 ноября 1952 г. Майк – первая в мире водородная бомба – взорвался так, что огненный шар шести километров в диаметре сиял как солнце, а гигантское грибовидное облако поднялось на высоту 40 км над островом – вернее, над тем местом, где он был. Прошло совсем немного времени, и Советский Союз объявил, что у него тоже есть водородная бомба[18]. Так в мире наступила термоядерная эпоха, но я и не подозревал, что всего через несколько лет буду пилотировать самолет, несущий оружие такой разрушительной силы.

Если время после Великой депрессии было моей колыбелью, то Холодная война стала горном, в котором ковалась моя военная карьера. Но тогда глобальные события казались еще очень далекими, даже когда я надевал форму военных курсов и долгие часы изучал военно-морские науки и историю. И все же, лежа в постели в общежитии «фиджи» на Расселл-стрит, 640, в два часа ночи, я иногда слышал зловещее гудение бомбардировщиков B-36 Стратегического авиационного командования, ломящихся сквозь ночное небо. Мы догадывались, что они несут Большие Бомбы, и хотя эта мысль не меняла моей жизни, реальный мир уже стучался в дверь. Курсант Сернан хотел стать морским летчиком.

На третьем курсе флот наконец-то начал платить обещанную стипендию – царский подарок в 27 долларов в месяц – и отчасти компенсировать стоимость учебников. В конце этого года меня выдвинули в президенты сообщества «фиджи». Старшекурсникам тоже разрешалось голосовать, и пара из них не хотела, чтобы общество Фи-Гамма-Дельта в Пёрдью возглавил католик. Это был первый случай, когда меня коснулась дискриминация, но ненадолго: хотя я и проиграл, но член братства, избранный президентом, вскоре ушел из университета, и я всё равно оказался во главе.

Второй раз я столкнулся с подобным обращением, когда по оценкам и служебной характеристике мог претендовать на командную должность в учебном подразделении флота в университете. Поскольку я не был членом регулярной программы ВМС и имел «билет» только на зачисление в резерв, мне пришлось удовольствоваться должностью заместителя командира. Это снова заставило задуматься, а есть ли у меня реальный шанс попасть в летную школу. Конечно, это было очень далеко от той дискриминации, которую в этом же году запретил Верховный суд, вынесший решение об отмене сегрегации в публичных школах. Тем не менее я почувствовал, что меня дискриминируют, но это лишь сделало меня более целеустремленным.

Как и прочие курсанты из программы подготовки резерва, я должен был участвовать в боевом походе летом после третьего курса. Я приехал на поезде в Норфолк, штат Вирджиния, и нашел там ожидающий меня крейсер «Роанок» – серый гигант с орудиями такой же длины, как телефонные вышки. Я отдал салют флагу на юте, а затем дежурному офицеру, попросил разрешения подняться на борт и в первый раз почувствовал под ногами прочную стальную палубу. Вскоре я понял, что хотя корабль и кажется огромным, на нем кое-чего не хватает. На «Роаноке» не было самолетов! Да, этот крейсер станет моим домом на некоторое время, но это не тот флот, который нужен мне.

В первые дни после выхода в море меня выворачивало наизнанку. Никогда не мог вообразить, что в океане нечто столь большое, как «Роанок», может болтаться, словно пробка от бутылки. Попробуйте как-нибудь заснуть в качающемся гамаке, с бунтующим желудком, да еще если в 10 сантиметрах над вашим носом нависает изогнутое тело другого страдальца в гамаке на ярус выше. Большая часть из нас, курсантов, провела первые несколько дней у борта этого могучего военного судна, отправляя в море содержимое желудка и немало развлекая многоопытных главных старшин, которые стали вскоре нашими друзьями и наставниками.

В переходах по Карибскому морю мы посетили Пуэрто-Рико и сходили на берег в Гаване. Кубинцы в 1955 году были не слишком дружелюбны, потому что один американский моряк недавно обоссал статую их лидера, диктатора Фульхенсио Батисты, прямо под яркими огнями казино, где шла азартная игра. Тем временем далеко в горах Фидель Кастро раздувал пожар революции.

Исполняя рутинные курсантские обязанности, то есть изучая, как работает корабль «Роанок», я все время оглядывался, чтобы посмотреть, как настоящие военно-морские летчики сажают настоящие флотские самолеты на настоящий авианосец, который дымил неподалеку от нас. Не так уж много осталось, думал я и решил, что пора бы и мне подняться в небо на самолете.