один из висячих замков, которые так хорошо научилась отпирать Нелли, и ушли, отпуская грубые шуточки и хохоча во всё горло.

Человек лежал ничком, без движения. Молодым людям вначале показалось, что он мёртв, однако через пару минут он глухо застонал и пошевелился.

— Эй, — тихо окликнула его Нелли. — Как вы?

Человек поднял голову, и девушка ужаснулась: лицо его превратилось в кровавую кашу.

— Ты, — он ткнул пальцем в направлении Мелиса, — Менгир… Для тебя… есть послание… Я передам…

Видно было, что каждое слово давалось ему с трудом. Порывшись в разорванной и окровавленной одежде, он извлёк оттуда обрывок бумаги, испещрённый какими-то значками. Бумага обгорела с боков, а в середине были видны пятна засохшей крови.

— Кто вы? Откуда? — требовательно спросила Нелли.

— Посвящённый… Юмэ-Амиго, — выдохнул человек, пытаясь забросить клочок бумаги в клетку Мелиса.

— Стойте! Не делайте этого! — воскликнул юноша. — Вы промахнётесь, и надзиратели заберут послание. Давайте подождём буквально час…

Осторожность Мелиса удивляла Нелли всё больше. Новый пленник молча кивнул и без сил повалился на свою грязную соломенную подстилку.

Глава 20. Смерть узника

В подземелье вошла глухонемая надзирательница. В руках она держала миску с водой и целую связку каких-то тряпок. Тряпки она уронила на пол между клетками и, словно сразу позабыв об этом, просунула миску новенькому. Тот даже не пошевелился. Надзирательница покачала головой, вздохнула и ушла.

— Всё! — радостно крикнула Нелл. — Теперь до вечера её не будет! Выходим!

Она ловко отперла камеры, свою и Мелиса. В клетке, где находился раненый пленник, расстояние между прутьями было значительно шире, чем в клетках молодых людей. Это объяснялось тем, что туда помещали совершенно обессиленных и израненных заключённых, которые не смогли бы даже подняться, не то что протиснуться сквозь прутья.

Но Нелли с Мелисом, исхудавшие за время своего заточения, легко проникли к своему товарищу по несчастью. Нелли предварительно прихватила те тряпки, что бросила надзирательница, и теперь они смогли напоить раненого и обтереть ему лицо.

Судя по ранениям, жить ему оставалось совсем недолго. Где-то в груди у него свистело, хрипело и клокотало, а на губах выступала розовая пена. Дотронуться до бока он не давал, и Мелис заключил, что у несчастного сломаны рёбра и при этом повреждены лёгкие.

— Это не имеет значения, — прошептал раненый. — Завтра на рассвете меня казнят. Заберите бумагу… Жаль, что мой город… Юмэ… обречён. Мастер хочет… Стереть… с лица Сариссы…

Мелис осторожно извлек тот клочок бумаги и разочарованно вздохнул:

— Тут какой-то шифр! Как его разгадать?

Раненый молчал, закрыв глаза.

— Может, это руны? Но я не умею их читать!

— Мне сказали… Кто-то из вас… Поймёт… Прочитает…

— Дай мне, — отрывисто сказала Нелли. Увидев шифр, она изумилась. — Так это же ноты! Откуда это у вас?

— Он же сказал — из Юмэ, есть такой город, — пояснил Мелис. — Там, говорят, много наших. Слушай, а как мы прочитаем ноты?

— Элементарно! Их просто надо сыграть!

— А… как?

Действительно, скрипка была прикована к каменной стене, и цепь выглядела очень надёжной. Нелли задумалась.

— Ладно, выход мы найдём. Но почему у него не отобрали это послание?

— Наверное, они не поняли, что это может быть посланием, — ответил Мелис. — Поэтому на бумагу просто не обратили внимания.

Заговорившись о расшифровке послания, молодые люди отвлеклись от раненого. А он в это время захрипел, забился в конвульсиях у их ног. Нелли с Мелисом с ужасом наблюдали, как изо рта его хлынула тёмная кровь. Он задыхался в ней, рвал рубаху на груди, тело его изгибалось под неестественными углами.

Поражённые этой картиной молодые люди ничем не смогли помочь умирающему. Через несколько минут он затих. Лицо его осталось искажено страданием, в широко раскрытых глазах застыл страх.

Нелли обеими руками закрыла себе рот, чтобы не закричать. Побледневший Мелис опустился на колени перед телом умершего узника, закрыл ему глаза и разогнул его руки, сведённые предсмертной судорогой. Теперь издали могло показаться, что несчастный успокоился и заснул.

— Спасибо тебе, незнакомец из Юмэ-Амиго, — произнес Мелис. — Ты не предал Посвящённых и с честью выполнил свое последнее задание. Жаль, что мы не узнали твоего имени, чтобы поблагодарить тебя как следует. Прощай.

Это было единственное, что могли сделать сейчас два юных Менгира для своего товарища, — произнести достойное прощальное слово.

— Нелли, выходи отсюда побыстрее, — стал торопить свою подругу Мелис.

Девушка вылезла сквозь прутья, за ней последовал он сам. Потом Нелли, словно во сне, заперла с помощью отмычки замок на двери Мелиса и тоже вернулась в свою камеру-клетку.

Глава 21. Спасающиеся мышки

Гигантские крылатые кони принесли своих седоков в совершенно глухое ущелье. Людские поселения находились очень далеко, но Мастеру эти места были хорошо знакомы.

— Это и есть Ущелье Каменных Псов? — спросил Торментир.

Он изрядно замёрз, и теперь направил струю тёплого воздуха из волшебной палочки на себя, чтобы согреться.

— Молодец, Солус, — одобрительно сказал Штейнмейстер, поворачивая руку своего советника так, чтобы тёплым воздухом обдувало самого Мастера.

Торментир недовольно скривился, но под насмешливым взглядом Мастера его лицо снова стало бесстрастным.

— Итак, Солус, нам предстоит спуститься в одну глубокую пещеру. Как пойдут наши подопечные?

— Думаю, пусть идут сами, — ответил Торментир. — Я могу частично парализовать их. В смысле, обездвижить руки, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Мастера.

Мастер довольно кивнул. Его не переставал удивлять этот человек. Он был значительно более могущественным магом, чем сам Штейнмейстер. Правда, сообщать об этом Торментиру Мастер счёл излишним. Сам Мастер не был прирождённым волшебником. Он овладел только определёнными видами заклинаний, которые использовал для уничтожения и порабощения, и помогали ему колдовать созданные им же обсидиановые амулеты. А Торментир был ему полезен во многих делах, умения его были разнообразны, и применял он их весьма изобретательно.

Вот и сейчас он мгновенно убрал серебристо-серые линии, удерживающие пятерых мужчин из Лагеря Странников. Те с наслаждением стали разминать затёкшие руки и ноги. Торментир со скучающим выражением лица подождал несколько минут, а потом наложил заклинание без единого слова (это всегда восхищало Штейнмейстера). И теперь пятеро крепышей не могли двинуть даже мизинцем, хотя ноги их оставались свободными.

Мастер не боялся, что его подопечные могут сбежать. Окружающие их горы были дики и безлюдны, и несчастные не ушли бы далеко.

— Отлично, а теперь — вперёд, — и Мастер указал на вход в пещеру.

Люди переминались с ноги на ногу, словно не решаясь войти в зияющее тёмное отверстие в скале.

— Быстрее! Не злите меня! — в голосе Штейнмейстера появилось раздражение, и