– Пора, наверное, спать, – невежливо перебила я Немухина.

– Конечно, конечно, – суетливо поднялся он. – Вы укладывайтесь и гасите свет. А я пойду покурю.

Немухин вышел. Я постелила себе постель, вырубила свет и нырнула под одеяло.

Тудух-тудух-тудух-тудух… – стучали колеса на стыках рельсов. Под столом беспечно сопел Гафчик. Я лежала головой к двери и смотрела в окно. За окном была непроглядная темень. Эх, как хорошо день начался. Весеннее солнечное утро. Пятак по химии… А затем пошло-поехало: странный рассказ химички, слежка за человеком в черном плаще, Ваганьковское кладбище, секретная служба, задание убить киллера Муму… Постепенно мысли стали путаться, и я уснула.

Сон мне приснился смешнее не придумаешь.

Будто бы уже наступил день моего рождения. И я пригласила к себе в гости Сергея Иваныча с Иваном Сергеичем, Гафчика с Володькой и капитана Чмонина с немым убийцей Муму. Взявшись за руки, они водили вокруг меня хоровод и громко напевали:

Как на Эмкины именины

Испекли мы каравай.

Вот та-а-кой вышины,

Вот та-а-кой ширины…

При этом все (включая и Гафчика) показывали, какой ширины и вышины был каравай.

Каравай, каравай,

Кого хочешь убивай…

И как вы думаете, кого я убила?.. Капитана Чмонина, вот кого!

Утром за окном шел нудный мелкий дождь. Это означало, что Питер уже близко. Я сходила умылась, причесалась и снова вернулась в купе.

Гафч все еще дрых под столом. Немухин собирался завтракать. Из вагона-ресторана ему принесли ароматную пиццу.

– Только-только приготовили, – говорил официант, ставя на стол тарелку с пиццей. – Можно сказать, с пылу с жару. Смотрите не обожгитесь.

– Вы сегодня свежи, как роза, Эмма, – сделал мне комплимент Немухин. – Прошу к столу. Один я такую огромную пиццу не осилю.

«Все-таки выгодно иметь смазливую внешность, – подумала я. – Комплименты делают, угощают…» Официант, пожелав нам приятного аппетита, удалился. Мы уже хотели приняться за пиццу, но она в самом деле оказалась с пылу с жару. Прямо огненная.

Пришлось ждать, пока остынет. И Немухин вернулся к прежней теме.

– Такого разгула преступности в столице никогда не было: убийства, ограбления, взрывы автомашин… Теперь еще и поезда пытаются взрывать. Прямо не Москва, а Чикаго тридцатых годов. И когда только московская милиция со всем этим покончит. Говорят, в Петербурге с преступностью уже давно покончено…

Едва он произнес последнюю фразу, как дверь резко отворилась и в купе вошли два здоровенных «качка» с бульдожьими физиономиями.

– Вас приветствует питерский железнодорожный рэкет! – рявкнул один.

– Это наезд! – рявкнул другой. – Гоните бабки!

Конечно, я была всего лишь маленькой девочкой, и мне полагалось задрожать от страха. Но я не задрожала. Те из вас, кто читал о моих прошлых похождениях, сразу поймут почему. А для остальных поясню – я попадала еще и не в такие переделки.

Один из бандитов лениво жевал жвачку; другой держал в руке недопитую бутылку пива. Мы с Немухиным молчали.

– Че молчите, будто крови в рот набрали?! – гаркнул тот, что жевал жвачку.

– А мы глухонемые, – сказала я.

Оба бандита заржали.

– Гля-ко, Жвачка, юморная школьница попалась, – сказал тот, что с бутылкой. – Тебя как звать, чудо в перьях?

– Никак меня не звать, – ответила я. – Валите отсюда, козлы.

Бандюги слегка опешили.

– Слышь, Пиво, по-моему, она грубит, – сказал Жвачка.

Пиво подошел ко мне и в упор уставился придурошным взглядом.

– Тебя че, детка, в школе не учат, как надо со старшими разговаривать?! – Он ткнул меня пальцем в солнечное сплетение.

– А ну не трогай ее! – Немухин вскочил со своего места. – А то по рогам получишь!

– Это от кого же я, интересно, по рогам получу? – повернулся Пиво к Немухину. – Уж не от тебя ли, фраер?

– От меня, – смело подтвердил Немухин.

В эту минуту в купе заглянул еще один мордоворот.

– Жвачка, Пиво, – приказным тоном бросил он, – больно долго копаетесь. Пора сваливать, скоро Питер.

– Да тут крутой выискался, – указал Жвачка на Немухина. – Такой крутой, прямо круче некуда. Может, его замочить, а, Паштет?!

– Зачем мочить… – Паштет недобро усмехнулся. – Он нам свой лопатник с бабками и так отдаст. А не отдаст, я ему всю вывеску разукрашу. Дай-ка сюда бутылек, Пиво.

Пиво допил остатки пива и протянул пустую бутылку Паштету. Бандит ударил бутылкой об угол двери и, выставив вперед острый осколок, пошел на Немухина.

Но Паштет допустил маленькую ошибку: повернулся ко мне спиной, видимо, не беря в расчет какую-то там девчонку. И зря, между прочим.

Я схватила с тарелки горячую пиццу и быстро запихала бандиту за ворот рубашки. Да еще для верности расплющила кулаком.

Жестоко, конечно, поступила; ну а как еще прикажете с бандитами поступать?

– А-а-а-а!!! – завопил Паштет.

В ту же секунду Немухин продемонстрировал ему великолепный хук1 правой.

Бандит – брык! – и скопытился.

Жвачка и Пиво явно не ожидали такого поворота событий. Жвачка разинул рот от изумления. Пиво вытаращил глаза. Ну а я тем временем надела на руку кастет и продемонстрировала Жвачке не менее великолепный апперкот2 в челюсть.

Жвачка вылетел из купе, как пробка из бутылки. Тут только Пиво опомнился и выхватил из кармана складной нож. Вжик — сверкнуло лезвие.

– Гаф-гаф-гаф! – раздался громкий лай, и из-под стола выскочил Гафчик. Прыгнув на бандита, он вцепился зубами в руку, сжимающую нож.

– А-а-а-а!!! – теперь уже завопил Пиво, роняя нож на пол.

Воспользовавшись Гафчиковой помощью, я провела молниеносный раунд-кик1 по бандитской роже. И Пиво с первой космической отправился в коридор следом за Жвачкой.

– Грандиозно, Эмма! – Немухин показал большой палец. – Где вы научились так ловко драться?!

– В детском саду, – ответила я.

– Осторожнее! – вдруг закричал он.

Я обернулась. Позади стоял Паштет. В руке бандит сжимал «кольт» 45-го калибра.

– Хе-хе-хе, – скалился Паштет. – Советую не дергаться, детка.

– А никто и не дергается! – воскликнула я, одной ногой выбив у бандита пушку, а другой заехав ему в зубы. Паштет полетел вслед за своей братвой.

Немухин смотрел на меня с нескрываемым восхищением.

– Эмма, чем больше я за вами наблюдаю, тем больше вы мне нравитесь.