Увидев лежащее на протянутой ладони кольцо, Гейбриел зловеще усмехнулся.

— Как и отцовскому арапнику, который я случайно обнаружил этим утром. Не выводи меня из терпения!

В комнате повисла гнетущая тишина.

— Полегче, Гейбриел! — воскликнула Джоанна. — Где твоя хваленая выдержка? Ты обещал быть дружелюбным!

— Не припоминаю, чтобы мои старания растопить лед отчуждения между нами когда-либо завершались успехом, — холодно заметил Гейбриел. — Сейчас же надень кольцо и спускайся вниз!

Джоанна, вспыхнув от гнева, демонстративно сунула кольцо в карман юбки и последовала за мужем в гостиную. Но возле дверей остановилась.

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

— В чем дело? — раздраженно обернулся он.

— Помнишь, я говорила о письме, которое оставила на столе в кабинете. Ты его нашел?

— Да, — кивнул он, — нашел и даже прочел.

— И что ты о нем думаешь?

— Полагаю, что шероховатости изложения с лихвой компенсируются увлекательным содержанием, — пожал плечами Гейбриел.

— Ты прекрасно понимаешь, что меня интересует совсем другое! — рассердилась Джоанна и даже топнула ногой. — Я просила тебя не затягивать с разводом! И хотела бы услышать наконец ответ!

— Прямо здесь, немедленно? Хочешь знать, согласен я на развод или нет?

— Да, если тебя это не затруднит!

— Нет, отнюдь, — наморщил лоб Гейбриел. — Мой ответ — да! Ты можешь получить развод в любое время. Но детали мы обсудим попозже.

Джоанна, настроившаяся на длительную борьбу и не ожидавшая такой сговорчивости, даже раскрыла рот от изумления. Не дожидаясь, пока она вновь обретет дар речи, Гейбриел взял жену под локоть и потащил в гостиную.

Джоанна чувствовала странную опустошенность и слабость в коленях. Но почему? Ведь она услышала то, что хотела! Ей следовало ликовать, только момент для бурного веселья был не самый подходящий.

Кроме Синтии, смерившей падчерицу неприязненным взглядом, и Генри Фортескью в комнате находились супруги Эшби — экономка и садовник, Грэм Уэлч, управляющий, Сейди, ухаживавшая за лошадьми покойного, а также другие слуги.

Джоанну подмывало во всеуслышание объявить о грядущих в ее жизни радостных переменах, но здравый смысл подсказывал, что сейчас не лучшее время для этого. Стиснув зубы, она уселась рядом с Гейбриелом в кресло и сделала скорбное лицо.

Генри Фортескью не стал тратить время на пространные объяснения. Он сообщил собравшимся, что основная часть имущества усопшего отходит к Гейбриелу, однако при этом в завещании упоминаются и другие наследники. В частности, Лайонел щедро отблагодарил всю прислугу, включая приходящую уборщицу. Выдержав многозначительную паузу, душеприказчик продолжал оглашать завещание:

— «Синтии Элкотт я завещаю старинную картину «На мели», которая всегда ей нравилась».

Краем глаза Джоанна заметила, как мачеха, благодушно улыбнувшись, напряглась в ожидании продолжения. Но такового не последовало: мистер Фортескью перешел к следующему пункту.

— «Моей любимой снохе Джоанне Берн я оставляю домик в Мидоу Лейн, известный также как коттедж «Три клена»».

Синтия ахнула от возмущения, но душеприказчик, не обращая на нее внимания, ровным голосом поведал собравшимся, что Джоанне также причитается ежегодное содержание в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.

У Джоанны перехватило горло и выступили на глазах слезы. Я смогу продать коттедж и уехать куда мне будет угодно, даже за границу! Лайонел, царствие ему Небесное, все понимал!

Но радовалась она преждевременно.

— «Все вышесказанное имеет силу лишь при условии, — тем же невозмутимым тоном продолжал читать завещание мистер Фортескью, — что Джоанна Берн останется женой моего сына Гейбриела и проживет с ним в Уэстроу ровно год со дня оглашения моей воли».

В гостиной воцарилась гробовая тишина. Все устремили взоры на Джоанну, а Гейбриел сжал ей руку. Синтия злобно щурилась. Джоанне хотелось закричать: «Нет!» — но она не смогла выдавить ни звука и с мольбой уставилась на мистера Фортескью, отказываясь верить, что все это не злая шутка.

Лайонел не мог поступить со мной так жестоко! Он ведь понимал, что его требования невыполнимы!

Душеприказчик почему-то стремительно стал уменьшаться в росте, так, словно Джоанна смотрела на него в перевернутую подзорную трубу. Джоанна попыталась встать с кресла, но провалилась в немую темноту.

Очнулась она оттого, что кто-то упорно повторял ее имя. Этот мужской голос был ей противен, она не желала его слышать и даже застонала в знак протеста.

Неохотно открыв наконец глаза, Джоанна обнаружила, что лежит на кушетке, а Гейбриел сидит рядом и держит в руке бокал с водой.

— Что случилось? — приподнявшись на локте, она удивленно оглядела пустую комнату. — Куда все подевались?

— Ушли, когда ты потеряла сознание, — флегматично сообщил Гейбриел.

— Я упала в обморок? — переспросила Джоанна. — Со мной такого никогда раньше не случалось!

— Всем нам приходится сталкиваться с чем-то впервые, — философски заметил Гейбриел. — Лежи спокойно! Вот, выпей! — Поднеся бокал к ее губам, он заставил Джоанну сделать глоток. — Все отнеслись к случившемуся с пониманием. Ведь эта неделя совершенно измотала тебя!

У нее все еще кружилась голова, поэтому она откинулась на подушку и закрыла глаза, борясь с подступающей тошнотой. Полежав немного молча, она вновь взглянула на Гейбриела. Лицо его оставалось невозмутимым, рыжевато-коричневые глаза смотрели внимательно и задумчиво.

— Я вела себя очень глупо, — промямлила Джоанна. — Но завещание Лайонела стало для меня настоящим потрясением. Разве могла я предположить, что он так поступит со мной?

— Ты причитаешь, словно страдать придется тебе одной! — раздраженно заметил Гейбриел. — Но я тем не менее предпочел не терять сознания.

— Ты считаешь, что я притворялась? — ахнула Джоанна. — Не волнуйся, я откажусь от своей доли наследства.

— И будешь дурой, — поморщился Гейбриел. — Это не имеет смысла.

— Почему? — сжалась от тревожного предчувствия Джоанна.

— А потому, милая, что я подумал и решил выполнить волю отца. Мы остаемся мужем и женой.

— Нет! Это невозможно!!!

— Почему? Вполне возможно, если заранее обговорить условия, — живо возразил Гейбриел. — Спустя год мы вернемся к этой теме, но сейчас нам лучше подумать, как с пользой провести время. Тебе придется смириться, дорогая!

— Я категорически возражаю! — взвизгнула Джоанна. — О примирении не может быть и речи! Представляю, какие ты предложишь условия. Нет, нет и нет!

— Я готов пойти на определенные уступки и учесть интересы обеих сторон. Но не надейся, что я вновь исчезну на год ради твоих прихотей. Мое изгнание закончилось. Это мой дом, и я намерен в нем жить.