только совершенствовали, встраивая в суперменские возможности боевые техники, придуманные обычными людьми. Наставники были уверены, что проблема не в методике преподавания, а в моей неспособности ей следовать. И абсолютно серьезно планировали мести мной полы до тех пор, пока не наступит момент истины. Некий мифический прорыв, в результате которого я вдруг пойму, КАК надо делать.

По мне так полная фигня!

Хотя нельзя было не признать, что я в тупике. Развития — скачкообразного, как ожидалось, — не случилось. Прошла уже неделя со съезда, на котором мне разрешили гулять, а я не стал сильнее, быстрее и выше. Узнал больше, да. Но применять знания так быстро, как это делал тот же Вадим, не мог. Отчего очень на себя злился.

Черт его знает, в чем причина! В пуле в голове или в особенности моего уникального типа, но я не двигался дальше — и все тут! Мог какое-то время продержаться в спарринге против Воина, и только. Как ни пытался отдать управление телом рефлексам, все равно нет-нет, да и порывался рассмотреть рисунок боя в целом. И тут же огребал.

Пару дней назад Родион Павлович ввел меня в транс, всесторонне изучил и выдал вердикт: все штатно. Работе рефлексов пуля нисколько не мешала, значит, нужно и дальше продолжать тренировки, надеясь, что количество рано или поздно перейдет в качество. И мы мучились. Четвертый уже день! Два часа физо, два часа спарринга и снова два часа физо!

— Еще раз.

— Вадим, что ты садист, сомнений не вызывает! Но я-то не мазохист! Какого хрена продолжать эти тренировки, если очевидно, что я не могу действовать автоматически? Признай, тебе просто нравится меня лупцевать!

— Еще раз.

Да твою же мать! Я едва успел отступить, иначе он бы мне голову снес с плеч ударом ноги! Не, понятно, что на мне все заживает, как на монстрособаке, но это же не повод калечить соклановца каждый день!

Резко выдохнув, я попытался — в сотый уже, наверное, раз — выкинуть из головы все мысли и не думать, а позволить телу самостоятельно применять на практике навыки, полученные в теории. Поднял ногу, пропуская удар в голень. Жестким блоком встретил боковой в корпус, отклонил боковой в голову, попытался контратаковать…

«Забавно, у него связки шаблонные…»

…и тут же — прямой в лоб. Хрясь! Цветные круги, недолгий полет — и встреча копчика с матами на полу спортзала.

«Лях, отключи свой чертов мозг уже, имбецил!»

— Медленно. Еще раз.

— Ты другие слова вообще знаешь? Заладил как попугай! Я знаю, что медленно, иначе бы не получил в лицо!

— Вставай.

— Не буду! Чушь какая-то! Это не тренировка, а избиение!

— Ты не можешь войти в состояния потока. Поэтому надо продолжать тренировки. Думаешь, у меня сразу получилось? Мне понадобилось четыре года на то, чтобы выйти на полный уровень владения телом.

Ох ты! У нас что, прорыв в отношениях? Статуя с острова Пасхи, оказывается, умеет разговаривать! И у нее есть прошлое! Я-то думал, что он сразу таким родился: в костюме, с пистолетом под мышкой и с каменной мордой.

— И что, мне тоже просто надо подождать несколько лет?

— У тебя все быстрее происходит, по словам Родиона Павловича. Может год…

— Еще год вот это терпеть⁈

— Может меньше. Поднимайся.

И мы продолжили закреплять теорию, мать ее, на практике. То есть я некоторое время защищался, потом пропускал удар или даже целую серию и падал. А Вадим отступал на пару шагов и с методичностью робота произносил «еще».

В промежутках, а именно в те моменты, когда я, шипя от боли, в очередной раз поднимался на ноги, приходили фантазии. Я представлял, как однажды не пропущу плюху, а поймаю эфэсбешника на обратке! И увижу, как тот летит через весь зал, арендованный кланом под наши тренировки, а потом врезается в шведскую стенку. И сползает по ней… Эх, мечты!

Хотя на Воина я не злился, если честно. Дружба между нами была невозможна, но отношение ко мне тот начал менять. Оно стало, как бы это сказать, менее враждебным, что ли. То есть он по-прежнему смотрел волком на тренировках, тут я был полностью уверен, бил жестче, чем требовалось, но все же перестал считать угрозой всему, что любил и стремился защитить. А именно Антонине.

Девушка покинула квартиру на следующий день после съезда Комитета. Заселилась в какую-то дорогую гостиницу, сообщив с довольной улыбкой, что теперь ей нет необходимости жить в казарме. А мы с Вадимом остались. Ну, как остались… Ночевать дома Воин перестал сразу же, как съехала Дипломат. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, где он проводит ночи.

Может, все и не так, но у меня сложилось впечатление, что парочка воспринимала поездку в Новосибирск, как отпуск, совмещенный с медовым месяцем. Ликвидатор? Какой Ликвидатор? А, так мы с ним занимаемся, учим дикаря потихоньку, но без фанатизма. А в остальное время, вдали от бдительного ока главы клана, развлекаемся. А что, с Охотничком нашим какие-то проблемы?

В семье Ланских дисциплина была не слабее армейской, так что в некотором роде я даже понимал сорокалетнего Ромео. И был доволен таким поворотом. Тотальный контроль за мной ослаб, и, как показала практика, Воин стал ко мне гораздо терпимее. Плюс появилась возможность самостоятельно, без няньки, гулять по городу. Правда, только по ночам, с раннего утра до позднего вечера я был занят по макушку: чтение, тренировки, лечебные сеансы Наставника. А вот после наступления темноты…

Каждую ночь я выходил на улицу и бродил по спящему городу. Знакомился с ним, пытался понять его ритм, дыхание. Может, и чушь, но я почему-то был уверен, что должен ему понравиться. А уж потом решить — нравится ли тот мне.

Когда позволяла обстановка — бегал на полной скорости, когда нет — просто ходил по пустынным тротуарам и спящим дворам. Иногда встречал точки новусов на внутреннем сонаре, но не лез. Не сразу, но научился понимать старого Наставника Ланских, когда вокруг постоянно находятся сверхлюди, хочется от них отдохнуть. И почувствовать себя обычным человеком.

— Сосредоточься.

Бум! Пинок в грудь отправил меня на пол. Лицо Воина нависло сверху.

— Ты о чем задумался?

— Да так, ни о чем. Просто…

— Закончили на сегодня. Как медуза, честное слово! Решил сдаться?

— Ничего я не решил! Просто… — ох эти слова-паразиты. — Просто всякое в голову лезет, сосредоточиться не могу. Напихали в меня знаний!

— В душ иди. — Намек на поговорить Вадим не услышал или, что вернее, предпочел пропустить мимо ушей.

Спустя десять минут, значительно посвежев после водных процедур, я уже выходил из спорткомплекса.

— Домой сам дойдешь?

Воин со странным выражением лица глянул в мою сторону. Я даже проглотил готовую сорваться с языка колкость, мол, невтерпеж уже?

— Ага.

— Ночью опять будешь шляться?

— Ты против?

— В неприятности не влипай. Помни, это не наш город.

— Забудешь, как же. Иди… — про влюбленное создание я добавлять не стал. Хоть он чекист и сволочь, но мужская солидарность выше этого.

А вообще, Вадим женат. И Тоня ему сестра, ну, по бумагам, не по крови. Так что я, наверное, должен был бы его осуждать за демонстрацию подрастающему поколению отсутствия моральных скреп. А я завидовал. Не из-за Антонины, нет! Эта змея в моих эротических фантазиях никогда не появлялась, и слава Богу! Просто… я бы тоже от женского общества не отказался. Когда у меня последний раз было?..

«Какая короткая память!»

Скалли. Гикнутая девчонка, пустившая беглого преступника в свой дом и свою жизнь.

«И чем это для нее закончилось?»

«Я должен траур год носить?»

«Ну, хотя бы месяц! Быстро у тебя все забывается!»

«Она мертва, я жив. Этого уже не изменить. Я виноват в том, что она мертва. Но не виноват, что сам выжил. Так что давай с этой хренью заканчивать!»

Диалоги с внутренним голосом меня не напрягали. Это не раздвоение личности в режиме: Лях против Охотника. Всего лишь совесть плюс воспитание против здравого смысла и естественного эгоизма. Ничего особенного, у всех так, не только у мутантов-новусов. Наверное.

Но с женским обществом, как ни крути, вопрос решать надо. Не о подружке речь, я больше о платных услугах думаю — деньги-то есть. Или о том, чтобы прошвырнуться по злачным местам и ночным клубам. Незнакомка на одну ночь, это было бы идеально! Но судьба в лице Наставника распорядилась иначе.

— Какие планы на вечер? — спросил у меня старик, едва я вошел в квартиру. Сам он тут не жил, но приходил частенько. Вот и сейчас сидел на кухне в обнимку с чайником, глядя на меня выцветшими,