Хоган вспомнил уроки, которые он давал Уитли, когда они были еще в Брекенхольме. Лесовики из Дайрвуда были племенем, ведущим отшельническую жизнь в самых темных и негостеприимных уголках древнего леса. Цивилизованные граждане Брекенхольма единодушно сходились на том, что кровожадных, жестоких Лесовиков скорее следует считать дикими зверями, чем людьми. Не имели дела с Лесовиками и другие лесные племена – любая попытка установить с ними какой-то контакт непременно заканчивалась кровавой резней. Очевидно, герцогу Бергану будет приятно заполучить одного из них в свои руки.

Когда Уитли отошел от пережитого потрясения, он взялся ухаживать за раненым пленником – менял повязки на ранах, готовил какие-то отвары и примочки, и к тому времени, когда Лесовик полностью пришел в себя, его раны почти затянулись.

Высмотрев подходящее место для ночной стоянки, Хоган слегка натянул поводья, останавливая Арго. Под густой высокой елью раскинулась просторная, покрытая мхом лужайка. Хоган подал знак Уитли, и они дружно соскочили с седел. Хоган отдал ученику поводья своего коня и отправился осматривать лужайку.

За эти дни они проехали почти пятьдесят долгих и трудных километров, двигаясь очень медленно из-за плохой дороги и тяжелых носилок, которые приходилось тащить за собой. Хоган полагал, что теперь они покинули земли Лесовиков. По крайней мере, надеялся, что это так. Донесшийся издалека раскат грома не улучшил и без того мрачного настроения следопыта. Отцепив носилки от Арго, они с Уитли принялись сооружать ночлег.

На ужин у них были вареный кролик и корнеплоды, которые Хоган нашел здесь же, неподалеку. Уитли наблюдал за тем, как Хоган кормит Лесовика с ложки. Своего пленника они одели в пару запасных бриджей Уитли и тяжелый зимний плащ Хогана.

Потом, по-прежнему сидя на корточках, Хоган поднес к губам юноши бурдюк с водой, и тот начал жадно пить – его кадык так и прыгал под охватывающими горло веревками. Старый следопыт не спешил, давая пленнику полностью утолить жажду. Не варвар же он, в конце концов! Хоган скользнул взглядом по руке пленника, которую сломал ударом своей палицы. В тот первый день рана выглядела ужасно, сломанная кость выпирала наружу, грозя прорвать натянувшуюся кожу, и Хоган туго перебинтовал руку пленника, преодолевая при этом подступавшую к горлу тошноту. Поначалу рана доставляла юноше постоянную боль, однако за те дни, что они пробирались сквозь лес, его страдальческие стоны постепенно стихли. Старый следопыт опасался, что у парня начнется гангрена, и в этом случае, как только они приедут в Брекенхольм, ему придется отрезать руку. Хоган осторожно отвернул край плаща, и у него отвисла челюсть.

Конечно, любой сразу мог заметить, что рука недавно была повреждена, но теперь подживала.

Недавно – да, но не всего лишь день назад! На руке остались синяки, но в целом она выглядела весьма неплохо. Хоган склонил голову вбок и осторожно провел свободной рукой по раненой руке пленника. Юноша даже не вздрогнул, продолжая жадно пить воду. Ни боли, ни воспаления, ни раны. Какими, интересно, способностями к целительству обладает этот парень? И как он это делает? Хоган оглянулся на Уитли, который заканчивал с кроликом, а затем быстро прикрыл руку пленника плащом. То, что он увидел, было невероятно и необъяснимо. Способности к целительству в сочетании со звериными повадками, которые Хоган наблюдал во время их путешествия, еще сильнее разжигали в нем желание как можно скорее доставить юношу герцогу Бергану.

Старый следопыт отошел и сел рядом с Уитли – оба они находились по другую сторону костра от пленника. Протянув руку к своему седельному мешку, Хоган ухватил эфес Вольфсхеда и плавным движением вытащил меч наружу. Внимательно рассмотрев Вольфсхед в неярком свете костра, он осторожно положил меч на землю – вначале лезвие, затем рукоять. Потом, порывшись в своих мешках, Хоган вытащил на свет божий обшарпанную записную книжку, перехваченную посередине шнурком. Развязав шнурок и перелистав страницы, старый следопыт принялся вписывать на чистом листе свои заметки о захваченном в плен юноше, пользуясь вместо карандаша остро заточенным угольком.

Молодой Лесовик сидел и не мигая смотрел на огонь.

– Как ты думаешь, он говорит по-нашему? – спросил Уитли, наблюдая за парнем.

Хоган набил табаком тонкую камышовую трубочку, прикурил от вынутого из костра уголька и только потом ответил:

– Сомневаюсь. Если хочешь, можешь попробовать поговорить с ним, но по мне, это будет пустой тратой времени. Это дикарь, Уитли. Им язык не нужен. Между нами и им слишком мало общего.

– Однако что он может сделать нам, мастер Хоган?

– Хочешь освободить его и посмотреть, что будет? Не забывай, однажды он уже едва не содрал с тебя кожу, поэтому на твоем месте я бы прекратил этот дурацкий разговор.

– Но я уже говорил, мастер, что он не убил меня, хотя ничто ему не мешало это сделать, – возразил ученик. – Просто сидел и наблюдал за мной. Если бы он захотел меня убить, это было бы для него раз плюнуть!

Хоган глубоко затянулся из трубки и выпустил изо рта три красивых колечка дыма.

– Уитли, так рисковать просто неразумно. Я верю, когда ты говоришь, что он не стал нападать на тебя, но понимаешь, это самый удивительный юноша, которого я когда-нибудь встречал. Когда в нем закипает кровь, он начинает меняться – ты сам это видел, а что это значит, нам с тобой хорошо известно. Когда кровь в нем успокаивается, этот парень становится похожим на человека не меньше, чем сам герцог Берган. Ну, другой породы, конечно, не такой благородный. Так сказать, дворняжка, полукровка.

Юный Лесовик продолжал сидеть и смотреть на огонь, погрузившись в свой собственный мир.

– Когда я был молодым, их было больше, но сейчас они почти полностью исчезли после походов Вергара. – Хоган пожевал свою губу, вспоминая давно прошедшие деньки. – Честно говоря, я и сам не знаю, хорошо это или плохо, но это совсем другая история.

Хоган не сомневался, что Уитли известно про подвиги Волка практически все – они не раз говорили о них еще в Брекенхольме. Да и герцог Берган следил за тем, чтобы все дети в его лесных землях знали историю Верлордов[2], а Уитли к тому же был на редкость внимательным учеником.

– В любом случае, – продолжал Хоган, – если кто-то и знает, что делать с этим парнем, то это герцог Берган. Ты сам его можешь об этом спросить, когда мы вернемся домой. Более мудрого и щедрого господина, чем его светлость, не найти. Можешь мне поверить, уж я-то успел кое-что повидать. А рассуждать на такие темы не мое дело. Если тебя интересует политика или забота о благе народа, значит, ты выбрал не ту профессию. Следопыт должен быть одиноким, спокойным и далеким от мирских проблем.

– Я знаю, мастер Хоган, – ответил Уитли, энергично кивая головой. – Поверьте, я думал над этим долго и усердно. Я понимаю, от чего отказался, но такая жизнь по мне. А поскольку я ваш ученик, то намерен впитывать в себя ваши уроки, как губка.