Бруно, скрестив руки на груди, лениво проговорил:

— Тебе незачем извиняться, ты не мог знать. Мы с Тэмсин поужинали вместе, а потом… Ну, в общем, ты и так все понял. Не всегда люди властны над своими поступками… А эти договоры и впрямь лучше отложить да завтра. Обсудим на свежую голову.

— Совершенно верно, — торопливо согласился граф, по-детски конфузясь. — Ну, я пойду. Всего хорошего, Бруно, спокойной ночи, Тэмсин, — успел еще проговорить Джеймс, а затем за ним закрылась дверь.

Они еще с минуту стояли безмолвно, потом Бруно подошел к Тэмсин, ошарашенной этой нелепостью, и, сжав кисти ее рук, сказал, склонившись к самому лицу девушки:

— Что же ты приуныла?

Тэмсин растерянно покачала головой.

— Не волнуйся ты так. Ничего непоправимого не произошло. Я могу купить тебе еще и не такое колье, — утешительно пробормотал итальянец, ловя ее губы.

— Я не понимаю, — резко проговорила Тэмсин, выпутываясь из его объятий. — При чем тут колье? Со слов Джеймса я поняла, что эта встреча была назначена заранее. Так?

— С чего ты взяла?

— Он сказал, что стоило перезвонить, прежде чем отправляться на встречу с тобой. Это не случайная фраза. Вы договаривались заранее. Ты знал, что он придет… Или забыл? — робко предположила Тэмсин.

— Ничего я не забыл! — дерзко бросил итальянец.

Девушка воззрилась на него, недоумевая, что могло заставить Бруно так поступить с ней. Бахвальство перед другом?

— Я сам просил его зайти ко мне с этими документами, когда ты приняла мое приглашение поужинать, — откровенно заявил он.

— Для чего тебе это понадобилось? — растерянно проговорила она.

— Что непонятного, — раздраженно отозвался он. — Выпьешь? — спросил, подойдя к бару.

— Нет, — отрывисто бросила Тэмсин. — Отвечай, зачем тебе это понадобилось?

Игнорируя ее возражение, Бруно наполнил два стакана и, протянув один Тэмсин, сказал:

— Выпей… Я планировал соблазнить тебя, и мне это удалось… Легко! — нахально объявил он.

— Понятно, — протянула Тэмсин. — Но для чего нужно было ставить об этом в известность Джеймса, да еще таким образом? Боялся, что он не поверит тебе наутро после победы? Или это у вас привычное развлечение?

— Я рассчитывал таким нехлопотным способом положить конец вашим отношениям, — пояснил тот.

— Это очень странно, — заметила девушка.

— Я хотел открыть своему другу глаза на то, какой ты человек. Он ведь, судя по всему, слеп.

— Слеп? — насмешливо переспросила Тэмсин.

— Конечно, слеп, если полагает, будто между вами могут существовать бескорыстные отношения. Я не знаю другого столь же убедительного способа лишить его романтических иллюзий на твой счет.

Тэмсин наконец уяснила для себя всю меру его заблуждения. Она присела на диванчик и залилась хохотом.

— Какая глупость! — воскликнула она. — Романтические иллюзии! Нет у Джеймса Грейнджера никаких романтических иллюзий на мой счет, не было и быть не может, глупец! Джеймс мне в отцы годится. Он мне про свою жену рассказывал, про свои проблемы. Можешь не верить, но мы только друзья!

— И, скажешь, не было у тебя намерений втереться в доверие к богатому вдовцу? — недоверчиво спросил Бруно.

— Зачем?

— Да хоть для того, чтобы получать от него подношения, подобные этому колье!

— Ах, вот что тебе не дает покоя?!

— Да, я его друг и не собираюсь спокойно смотреть, как женщина вроде тебя предпринимает попытки обобрать его. Сколько вас таких!

— Какой же ты испорченный человек, Бруно, — укоризненно произнесла Тэмсин. — Неужели так сложно допустить, что у меня действительно исключительно платонические и бескорыстные отношения с человеком умным, интеллигентным, ярким, который почти на сорок лет старше меня?

— Если все так невинно, то почему же он скрывает от семьи, где подолгу пропадает, когда каждую пятницу уезжает из дома к тебе в Лондон?

— Во-первых, он приезжает в Лондон не ко мне, а во-вторых, если бы он считал нужным рассказать своим дочерям, то сделал бы это. Вопрос: какое ты имеешь ко всему этому отношение?

— Джеймс водил тебя по дорогим магазинам, по ресторанам, подарил это чрезвычайно дорогое колье, он втайне от дочерей приезжает к тебе, подолгу не возвращается… И не уверяй, что не поощряешь его в этом обещаниями близости.

— Все подарки Джеймса были его инициативой, я ничего не клянчила, ничего ему не сулила, — воздерживаясь от демонстрации каких-либо эмоций, констатировала Тэмсин.

Она была готова взорваться, но чем гуще закипал в ней гнев, тем проще было проявлять свою холодность в отношении Бруно. В данный момент ей было досадно даже не за себя, но за Джеймса, который и предположить не мог, какие абсурдные версии строятся вокруг его регулярных исчезновений из дома и как его отсутствие истолковывают дочери.

— И это все, что у тебя есть сказать, дорогая? — нагло спросил итальянец.

— Я не стану оправдываться перед тобой. Мои отношения с мистером Грейнджером никого не касаются — ни его дочерей, которые уполномочили тебя разобраться со мной таким примитивным способом, ни уж тем более тебя. Если бы Джеймс считал нужным информировать своих дочерей о каждом своем шаге, он бы сделал это без чьего-либо вмешательства… Меня же в сложившейся ситуации удивляют твои методы. Если ты настолько был уверен в том, что мы с Джеймсом состоим в интимных отношениях, почему же решился соблазнить женщину друга, которому ты якобы предан? Разве это не предательство его доверия? — резонно осведомилась Тэмсин бесстрастным тоном.

— Я готов пойти и на большее, чтобы защитить дорогого человека от посягательств такой золотодобытчицы, как ты. Свои недоразумения с ним я бы в свое время уладил — после того, как отвадил бы тебя. И не убеждай меня в том, что ты не злоупотребляла его вниманием к тебе. Аннабел сказала, что это Джеймс вложил крупную сумму денег в «Спектрум-дизайн», чтобы спасти вашу фирму от банкротства.

— Джеймс не имеет к этому никакого касательства. Улаживанием финансовых проблем занимается мой брат. С Джеймсом я даже не заговаривала на эту тему, у него и без нас в последнее время забот в избытке… Может быть, Даниэль упомянул об этом, — раздумчиво проговорила Тэмсин, — но я сомневаюсь, не такие у них отношения, — подытожила она.

— Два месяца назад Джеймс инициировал банковскую проводку на счет «Спектрум-дизайн», — уверенно проговорил Бруно. — Скажешь, не знала об этом?

— Повторяю, финансами компании руководят Даниэль и специально нанятые им для этих целей сотрудники. Все, что мне становится известным, исходит от них, — удрученно ответила она.

— Ты утверждаешь, что Джеймс Грейнджер — твой друг. Но неужели ты не предполагала в нем определенный романтический интерес, не стимулировала его, не пользовалась этим? Никогда не поверю, что женщина с твоими внешними данными не знает, какие чувства возбуждает в мужчине.