называлась: "Море волнуется раз". Ведущий должен был произнести название игры три раза, но, при этом, меняя концовку на "два" и "три", а затем назвать фигуру, которая должна замереть, например, фигура жирафа, и, в конце, сказать: "Замри". Целиком это звучало примерно так: "Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, фигура жирафа замри!". После того, как ведущий это сказал, мы все должны изобразить эту фигуру и простоять неподвижно в ней несколько секунд. У кого это лучше всего и похожее получилось, тот становится ведущим. Игра скучновата, как по мне, но это я говорю сейчас, когда потерял всякий интерес к играм, и когда мой мозг уже ничего подобного понять не сможет. Наверное, раньше в это играть было очень весело. Когда я находился в позе жирафа, я подумал, что мы теряем слишком много времени. Ведь когда мы застываем в своей жизненной роли, которая нацелена на что-то, кроме самой жизни, эта самая жизнь проходит мимо нас. Например, стоя в очереди за новым гаджетом, или золотым украшением. У каждого человека понимание жизни своё, но разве если нас спросят, что бы мы делали, если бы узнали, что скоро умрём, мы скажем, что будем покупать себе гаджет, или украшение? Вряд ли. Время очень дорого, явно дороже всех украшений и прочего. Похожие мысли мне раньше уже приходили, но ведь это значит лишь одно. Повсюду ловушки, попадая в которые, мы тратим свои драгоценные минуты всё больше и больше, что в конечном итоге приведёт нас к смерти. Но будем ли мы готовы умереть, достаточно ли мы сделали для того, чтобы душа была спокойна перед тем, как уйдёт из тела?

Воздух по-прежнему был свеж, а в небе стали появляться розовые пятна. То ли от выбросов с металлургического завода, то ли от того, что стало вечереть. По внешнему виду небо скорее отдавало химическим отливом, но по часам больше подходил второй вариант. Вечерело, после игры в "Море волнуется раз", я и Миша, вместе с некоторыми мальчишками, пошли к тем тонким берёзкам, которые не годились для игры в прятки, но вполне подходили для ловли майских жуков. Эти берёзки, почему-то их приманивали. Не знаю, кто придумал это занятие, но скорее всего он был гением своих лет, потому что это была очень крутая технология ловли. Жуки постоянно кружили возле берёз, но высота, на которой они летали, была для нас непостижима. Сачков у нас не было, потому что это было бы слишком просто. Зато у нас были толстовки, которые неплохо справлялись с ловлей. Увидев скопление жуков (обычно это был один жук), мы подбрасывали свои толстовки в воздух, в надежде, что они накроют насекомых. Кстати говоря, у нас это очень неплохо получалось. Редко когда я уходил домой без жука в спичечном коробке (сказано образно, домой я его не заносил, после охоты жуков мы отпускали). Это Миша настаивал на том, чтобы жуков отпускали, хотя я не думаю, что делал бы по-другому. После очередного спичечно-коробочного джекпота, ко мне подошёл Миша и сказал:

– Видишь, как сложна жизнь, которую мы проживаем. Жук всю жизнь считал себя свободным, да и все мы, спроси нас, свободен ли жук, ответили бы положительно, но, даже летая на безопасной, казалось бы, высоте, до него добрались. Будь осторожен в своей свободе. Не считай никогда её абсолютной, потому что в любой момент тебя могут достать, накинув толстовку.

Я открыл свою спичечную коробку, с надписью "Балабановские", и, провожая жужжание, отпустил майского бедолагу на волю, которая ему так нужна.

Часть тринадцатая. Люстра джедая с горячей пюрешкой и котлетками.

Дома было спокойно. После школы ещё оставалось время, чтобы побыть в тишине, потому что родители были на работе. В моей комнате висела советская люстра с пластмассовыми сосульками, похожими на хрусталь. Эти сосульки с лёгкостью отсоединялись, и автоматически превращались в лазерный меч, или джедайский кинжал, потому что спокойствие было нарушено солдатами империи. Все фильмы с Джеки Чаном и Стивеном Сигалом вмиг стали учебным пособием по дракам и, сразу же, вылились наружу все мои боевые навыки. Любой цилиндрический предмет в доме походил за ионную гранату, а рука была оружием силы. В зависимости от тематики нападений, вещи превращались в разные предметы, подходящие для этих декораций. Например, в нападении террористов были задействованы наручники и световые гранаты, а нападение инопланетных жуков было отражено бластерами. После шуршания в замочной скважине, все враги пропали, а я, надев первое, что попалось под руку, отправился гулять, сказав маме, что уроков осталось немного.

Возле одного из трёх пятиэтажных домов собралась кучка детей. У них был резиновый мяч, который, ударяясь об асфальт, издавал необычный звук "пум". На мяче северный и южные полюса были раскрашены красным и зелёным соответственно, а на экваторе расположились полосы аналогичных цветов. Наверное, кому-то из детей захотелось есть, потому что мы стали играть в "горячую картошку". Миша, как всегда, сел возле меня, остальные расположились по кругу. Мяч играл роль горячей картошки, которую, больше чем секунду, в руках нельзя было держать, при этом нельзя было лажать, когда тебе кидают мяч. Тот, кто картошку не ловил, или же держал её долго в руках, садился в центр круга, опуская голову вниз, а нам нужно было его выручать, выбивая его мячом, как при игре в волейбол.

Эта игра учит лишь одному, – не щёлкать, как говорится лицом щелкунчика и, опять же, не терять драгоценное время. Детство нам и даётся для того, чтобы изучить этот мир, понять, как всё устроено, чтобы в дальнейшем избежать ошибок, и чувствовать себя как рыба в воде. Конечно, взрослыми мы не перестаём учиться, но ведь если в детстве мы не потратим на это часть времени, то это время придётся тратить во взрослой жизни, а нам и без того не хватает драгоценных минут, если конечно, ценить эти минуты, что делают далеко не все.

Часть четырнадцатая. Сломанная нокиа.

Кажется, я стал немного больше весить. Нет, я не пожирнел, просто немного подрос. Сантиметров на пять максимум. Да это и не важно. Потому что из важного здесь только то, что многие из ребят собрались возле подъезда на лавочке, которую соорудили прямо на железном заборе, который, в свою очередь, огораживал небольшие земельные участки возле дома. На этой лавочке можно было делать только два дела, – либо грызть семечки, либо играть в "Сломанный телефон". Так как семечки – товар слишком ходовой, их у нас не