Глаза Алаур расширились от удивления.

– И не подумаю, – заявила он и едва успела перехватить руки вампира, потянувшие с плеча бретельку сорочки. – Я вам не девка в трактире, – прошипела она, с трудом удерживая запястья противника.

Данаг весьма удивился такому сопротивлению, но это раззадорило его лишь сильнее. Он резко убрал руки. Прежде, чем Алаур поняла, что происходит, вампир перехватил её за пояс и, развернув, швырнул на кровать. Данаг тут же навалился на лежащее ничком тело, одновременно выкручивая назад локоть драгоценной супруги.

– Ты – моя собственность, – прошипел он в самое ухо Алаур, – ты трепыхаешься лишь потому, что меня это забавляет.

Алаур рванулась, пытаясь высвободиться, но лишь усилила боль в вывернутом суставе.

Данаг провёл свободной рукой по ее спине, наслаждаясь тем, как скользит дорогой шёлк по коже жертвы. Затем пальцы его спустились ниже и стиснули мягкую ягодицу сквозь ткань, а затем он отвесил противнице увесистый шлепок.

Два стона слились в один, но обоим было не до того, чтобы вслушиваться в звуки.

Поймав край выреза на спине сорочки, он рванул его так, что ткань затрещала, открывая узкую спину, слегка отливавшую серебром. Данаг продолжил движение, обнажая бёдра и стройные ноги.

Алаур плотнее сжала бёдра, чувствуя, как касаются пальцы Данага её ягодиц. Она проклинала тепло, которое по-прежнему расходилось, как круги на воде, от того места, где её тела касалось тело вампира. Сейчас эти волны прокатывались по бёдрам и исчезали в паху, заставляя подрагивать плотно прижатый к простыни живот.

Рука Данага стянула с эльфийки остатки сорочки, и он ненадолго замер, разглядывая её обнажившееся тело. Хотелось впиться зубами в белые полушария и насытиться целиком, но Данаг не сомневался – стоит освободить руку эльфийки, и борьба начнётся сначала.

Вампир лишь скользнул пальцем в ложбинку между ягодиц. Королева тихо вскрикнула. Вскрик перешёл во всхлип, когда ребро ладони Данага продвинулось ниже, вклиниваясь ей между ног, так что промежность затрепетала в ожидании продолжения.

– Не ломайся, – прошипел вампир в самое её ухо, будто угадав мысли супруги, – я же знаю, что ты готовилась для меня.

Осознание того, что Данаг знает о ней всё, пронзило тело Алаур, как ядовитая стрела, и она обмякла, в один миг теряя надежду.

Рука Данага продолжала ласкать её, уже мягче, рассылая по телу волны непрошенного удовольствия, а затем другая ловко подхватила проигравшую под живот, вздёргивая её на четвереньки, и в следующее мгновение Алаур почувствовала его в себе. Щёки залились краской, и Алаур окончательно потерялась, запутавшись в ощущениях.

«Я ненавижу тебя», – крутилась в голове навязчивая мысль, когда плоть вампира раз за разом врывалась в покорное тело.

Данаг двигался резко, чувствуя, что не может насытиться. Было бы куда лучше, если бы эльфийка кричала и царапалась, если уж она не может отдаться ему всей душой. Но так, без ответа и сопротивления, Высший не мог почувствовать победы.

«Да иди ты к чёрту», – подумал он.

Наклонившись, Данаг вонзил клыки в шею партнерши. Вот теперь королева рванулась в его руках, выгибаясь навстречу удовольствию и боли и пытаясь высвободить заломленную назад руку. Вкус её тела оказался сладок, как дорогое вино, она пахла терпкими мхами и несломленной гордостью.

– Ненавижу тебя… – Алаур не заметила, как произнесла это вслух, когда тело её наполнило семя Высшего.

Данаг резко оторвался от прокушенной кожи и провёл языком по маленьким ранкам. Несмотря ни на что, дроу была чудесна.

Перевернувшись и откатившись в сторону, Данаг быстро и крепко уснул.

Алаур лежала какое-то время неподвижно, пытаясь осознать, что с ней произошло. Измотанный войной, интригами и постоянной борьбой разум отказался добавлять к существующему уравнению ещё один факт: только что она распрощалась с женской честью. Наконец, Алаур поднялась. Губы растянулись в кривой усмешке, когда взгляд её упал на серебряный нож, вонзённый в яблоко на прикроватной тумбочке – будто кто-то специально забыл здесь этот чудесный сувенир. Скользнув к оружию, она схватила его – и в один миг клинок оказался у горла вампира. Лезвие почти коснулось кожи, когда Данаг пошевелился во сне, переворачиваясь на бок. Лицо его казалось почти детским теперь, и Алаур поняла, что видит за вечер уже четвёртую маску – или, наконец, – истину?

Несколько минут она искала повод нанести удар, но вместо этого вспомнила лишь слова Данага: «В случае моей гибели остаток получит моя доверенная соратница Ивон». Алаур зашипела как змея, понимая – скорее она удавится сама, чем позволит Ивон коснуться её хоть пальцем.

Алаур медленно отодвинула клинок. Провела ладонью над животом вампира, произнося едва слышное заклятье – заговор диареи. Затем встала, подобрала разорванное одеяние и стремительно направилась в свои покои. Бросив на пол остатки ненавистной теперь шёлковой сорочки, Алаур облачилась в привычный походный костюм. Выйдя в коридор, она окликнула стражника и приказала седлать ящеров. Через час кавалькада дроу во главе с королевой уже вовсю мчалась в направлении Керр-Ис.

Алаур сидела на огороженном балюстрадой балконе своих апартаментов в Керр-Ис и смотрела, как лучи рассветного солнца заливают крыши домов и брусчатку улиц. Многие дроу не любили солнце – но не она. С детства Алаур нравилось слушать легенды о тех временах, когда дроу ещё не ушли целиком под землю. Вместе с героями древности она каждый раз надеялась на победу – и каждый раз погибала вместе с ними, то преданная соратниками, то сражённая мечами наземников.

Когда ей было двадцать, она грезила о том, как армии тёмных эльфов под её началом с триумфом ворвутся в потерянные крепости и объявят верхнему миру о своём господстве. Но Алаур всегда был умна и быстро осознала, что эти мечты – только её. Она понимала, что даже если станет во главе своего народа, то, оказавшись наверху, падёт так же, как и все герои её сказок – пронзённая предательским кинжалом, брошенная в одиночку перед лицом врага без надежды на подкрепление. Дроу были так увлечены интригами и борьбой за власть, что едва ли могли бы вести завоевательную войну.

Керр-Ис – вот и всё, что осталось от прежде могущественного народа, владевшего доброй половиной Древних Земель. Раз за разом замок, выстроенный на перекрестии горных дорог, сдерживал удары людей, орков, светлых эльфов и равнинных варваров. Будто пробка в винном бочонке он закрывал проход в подгорные владения, легенды о которых не давали покоя многим жаждущим сокровищ и славы.

Керр-Ис был неприступен. Семь колец крепостных стен из прочнейшего подгорного камня, семь линий обороны, которые мог бы преодолеть лишь самый могущественный противник. Алаур плохо представляла, каким тактическим кретинизмом нужно обладать, чтобы потерять армию, защищая Керр-Ис, но Милления, к её удивлению, превзошла себя. Лишь чудо да внезапное милосердие врага она могла благодарить за то, что армия Империи не прошла дальше, под горы, сметая на своём пути жалкие крепости последних столетий и измученные непомерными налогами деревеньки.