В последний день июля 1914 года Рудольф Шрёдингер зашел в кабинет своего сына в Институте физики, чтобы передать ему только что пришедшую повестку. Они вместе отправились приобрести два пистолета, из которых Эрвин не сделает ни одного выстрела.

В последующие годы он служил в звании офицера артиллерии во главе нескольких батарей в разных местах Италии. Сперва Шрёдингер высадился на перевале Предиль, где первый и последний раз мог любоваться огнями святого Эльма, — это было одним из его самых ярких военных воспоминаний. В конце 1915 года Шрёдингер отличился храбростью во время третьей большой битвы при Изонцо, в которой пали 80 тысяч австро-венгерских и 125 тысяч итальянских солдат. Основной обязанностью ученого было применение ньютоновской физики: он отвечал за вычисление траектории снарядов и наведение орудий, и этот долг он исполнял безупречно даже под самыми свирепыми обстрелами.

По мере возможности он пытался извлечь выгоду из своего положения физика-теоретика, учитывая, что в конце концов единственной его лабораторией была его собственная голова. Именно во время войны произошло знакомство Шрёдингера с общей теорией относительности: «В Просекко состоялось мое первое знакомство с теорией Эйнштейна 1916 года. Хотя у меня было полно времени, ее понимание давалось мне с трудом». Следует отдать должное скромности ученого: он настолько овладел сложным формализмом теории, что опубликовал две статьи, которые привлекли внимание самого Эйнштейна, — успех, мало кому доступный в то время. Одна из статей Шрёдингера затрагивала наиболее сложный аспект теории — неоднозначность, возникающую в определении гравитационной энергии.

Эрвин Шрёдингер с родителями и тетей Минни (справа) в Инсбруке в 1892 году.

Австрийский физик в возрасте семи лет.

В 1898 году Шрёдингер поступает в Академическую гимназию в Вене, где будет учиться в течение восьми лет. Эта фотография датируется примерно 1905 годом.

Австрийский солдат Эрвин Шрёдингер в 1915 году.

Год спустя в Просекко он познакомится с теорией относительности Эйнштейна.

В те моменты, когда у Шрёдингера не было доступа к научной литературе, реальность войны представала перед ним во всем своем ужасе. Кроме того, ему постоянно снилась Лотта, его первая школьная подружка: «Это сравнимо с тем, как если бы я все еще был под впечатлением того вечера, когда впервые взял ее за руку».

Во время штурма Плаута в провинции Тренто, 7 октября 1915 года, от взрыва гранаты погиб учитель Шрёдингера, Фридрих Хазенёрль. Весной 1916 года Шрёдингер был повышен до обер-лейтенанта, на следующий год — переведен в Вену. Новое назначение предполагало меньше риска. Он отвечал за преподавание метеорологии первокурсникам в офицерской школе на юге от Вены, в городе Винер-Нойштадте. Там ученый и оставался до перемирия в 1918 году.

Чтобы преодолеть отчаяние и голод послевоенного времени, он всецело окунулся в философию, как делал это в самые трудные часы на фронте. Шрёдингер прочитал полное собрание сочинений Шопенгауэра, который приобщил его к пессимизму, мизантропии и восточной философии. Находясь в мистическом трансе, он покрывал страницы блокнотов мыслями, вдохновленными чтением Упанишад. Страсть к священным индийским текстам пожирала его так же сильно, как и несколькими годами ранее — любовь к Фелиси. Когда ученому предложили должность профессора теоретической физики в Черновцах, он согласился — с тайным намерением ограничить занятия наукой аудиторными часами, а все свободное время посвящать всестороннему изучению веданты. Однако падение Австро-Венгерской империи прервало это погружение в восточный мистицизм:

«Вмешался мой ангел-хранитель: внезапно Черновцы больше не были частью Австрии. Все осталось на бумаге. Я вынужден был остаться верным теоретической физике и, к моему большому удивлению, время от времени собирал ее плоды».

Брешь, пробитая Эйнштейном и Планком в здании классической детерминированности, расширялась по мере того, как прогрессировала квантовая механика. В тот момент, когда растерянность достигла своего пика, Гейзенберг предложил отказаться от любых интуитивных представлений об атоме, а Шрёдингер положил на стол классическое уравнение, которое, казалось, вернет смысл физике.

Мы никогда не узнаем точное число погибших в Первой мировой войне, но оно оценивается примерно в 10 миллионов, не считая раненых и искалеченных солдат. Однако потери семьи Шрёдингера связаны не с войной, а с лишениями послевоенного времени. Двум гордым империям, немецкой и австровенгерской, которые держали мир в страхе в течение четырех лет, пришлось пережить крайне болезненный период. Кайзер Вильгельм II отправился в изгнание в Нидерланды, променяв свою страсть к военной стратегии на садоводство, а молодой император Карл I был сослан на остров Мадейра, где заболел пневмонией и умер. До весны 1919 года Австрия подвергалась продовольственному эмбарго, наложенному союзниками, и население встало на грань голодной смерти. Шрёдингер пытался найти убежище от нужды в аскетизме древней индуистской мудрости, но позже, в возрасте 73 лет, так вспоминал эти годы:

«Война принесла нам, жителям Вены, неспособность удовлетворять даже основные потребности. Голод был наказанием, выбранным победоносной Антантой, чтобы отомстить ее врагам за бесконечные нападения подводных лодок. Голод свирепствовал по всей стране, за исключением ферм, куда мы отправляли наших бедных женщин просить яиц, масла и молока. В обмен они предлагали прекрасные вещи (одежду ручной работы, юбки и так далее), но несмотря на это их высмеивали и обращались с ними как с нищенками».

Семья дошла до того, что начала пользоваться бесплатными обедами для бедняков — воплощением искусства готовить из ничего. Но в таких столовых они могли встречаться со старыми знакомыми, и эти встречи, пожалуй, были главными социальными событиями в Вене в то время. Даже всегда веселая и энергичная молодежь, вернувшаяся с фронта, чувствовала изнурение, а сам Шрёдингер после заражения легочной инфекцией страдал от туберкулеза.

Великолепное здание, приобретенное дедом Бауэром в самом центре первого округа Вены, разрушалось. Из-за отключенного газоснабжения квартира в пятом округе была погружена в холод и темноту. Заядлый читатель Рудольф боролся с потемками, устанавливая в своей библиотеке рудничные лампы, но они не только освещали полки с книгами, но и источали нестерпимое зловоние. Георгина до войны перенесла сложную хирургическую операцию в связи с раком молочной железы и никак не могла восстановиться. Рудольф, которому было уже за 70, быстро слабел. Завод, которому он посвятил всю свою жизнь, прекратил работу. Ему становилось все труднее преодолевать пять лестничных пролетов, отделявших квартиру от улицы. Отец Шрёдингера умер в канун Рождества 1919 года — он мирно скончался перед ужином, сидя в своем кресле-качалке.