Больше подобных попыток Свердлов не предпринимал до самой своей смерти в 1919 году.

Яков Михайлович Свердлов скоропостижно скончался 16 марта 1919 года в возрасте 33 лет от чахотки, полученной в царских застенках. Но это официальная версия. Также существует мнение, что он скончался от «испанки». Третья же, неофициальная, версия такова. Шестого марта 1919 года Свердлов выступал на III Всеукраинском съезде депутатов в Харькове. На следующий день он выехал в Орел. В то время там проходила забастовка железнодорожников. Свердлов не собирался выходить из вагона, но председатель Орловского губисполкома попросил его выступить перед рабочими, чтобы успокоить их. Что он им тогда наговорил, неизвестно, но в зарубежной прессе сообщалось, что он был избит рабочими. И это похоже на правду. Приехав в Москву 11 марта, через пять дней он умер, возможно, от побоев; во всяком случае, те, кто видел его в гробу, заметили, что голова у него была забинтована. При чахотке или гриппе такого просто не может быть.

В последнее время появились и конспирологические версии. Якобы Свердлова отравил Ленин, узнав о его неблаговидной роли в покушении 30 августа 1918 года. Другие утверждают, что его отравил Сталин, стремясь избавиться от могущественного соперника. Ну, Сталину чего только не приписывали! Но факт остается фактом: Свердлову «помогли» уйти из жизни. И слава Богу, а то этот уральский разбойник еще и не таких кровавых дел наворотил бы!

Приличествующий сему случаю анекдот: «Иногда думаешь, что Фортуна тебе улыбнулась, а оказывается, ты ее просто насмешил».

В 1924 году город Екатеринбург в память о Свердлове переименовали в Свердловск. По странному стечению обстоятельств там же потом правил еще один лихой человек – Борис Николаевич Ельцин… А прежнее имя городу вернули только в 1991 году.

В этой части мы коснемся аспекта политической борьбы за власть, связанной с болезнью Ленина, и некоторых способах его лечения, больше похожих на преступление. Иногда «демократические» историки, в частности генерал Дмитрий Волкогонов, а за ним и другие, с подачи Троцкого утверждают, что Ленина отравил Сталин, стремясь занять его место. Мы же докажем, что это не так. Его травили другие…

Итак, Владимир Ильич Ленин, избежав опасности, исходившей от Свердлова, активно работал весь 1919 и 1920 год. На здоровье не жаловался. Но уже в конце 1920 года у него появились первые признаки болезни. Третьего марта 1921 года Владимир Ильич пишет записку Каменеву: «Вижу, на съезде, вероятно, не смогу читать доклада. Ухудшение в болезни после трех месяцев лечения явное… На съезде и пленуме Цека важен и мой доклад. Очень боюсь, что ни там, ни здесь не смогу… Имейте в виду, что обмен коротенькими записочками… нервы выносят лучше разговоров (ибо я могу обдумать, отложить на час и т. д.). Очень прошу поэтому завести стенографистку и чаще посылать мне… записки в 5–10 строк. Я подумаю час-два и отвечу». Думать час-два над запиской в десять строк? Это признак надвигающейся беды и серьезного расстройства здоровья, граничащего со слабоумием.

В середине 1921 года у него начались кратковременные головокружения и обмороки, бессонница и мучительные головные боли; из субъективных ощущений – чувство навалившейся усталости. Доктора, да и близкие, рассматривали эти проявления как признаки переутомления, чрезмерного напряжения как результата многочисленных волнений и переживаний, связанных со строительством Советской власти и внутрипартийными распрями. В июле 1921 года он писал М. Горькому: «Я так устал, что ничегошеньки не могу». Было от чего устать: сестра Ленина, Мария Ильинична Ульянова, засвидетельствовала, что только 23 февраля 1921 года Ленин принимал участие в 40 (!) заседаниях, а потом еще принял 68 человек! И так было почти ежедневно. «С заседаний Совнаркома, – вспоминала она, – Владимир Ильич приходил ночью, часа в 2, совершенно измотанный, бледный, иногда даже не мог говорить…» Работал, что называется, на износ. Лев Троцкий вспоминал: «К концу заседания Политбюро Ленин производил впечатление уставшего человека. Все мышцы лица опускались, блеск глаз потухал, увядал даже могучий лоб, тяжело свисали вниз плечи, выражение всей фигуры резюмировалось одним словом – усталость. В такие жуткие минуты Ленин казался мне обреченным. Но, проведя хорошую ночь, он снова обретал силу своей мысли». Врачи, лечившие Владимира Ильича (к тому времени из Германии уже были выписаны ведущие немецкие специалисты Фёрстер и Клемперер; это кроме отечественных докторов), на первых порах считали, что кроме сильного переутомления у Ленина ничего нет. Все их рекомендации сводились к длительному отдыху. Осенью 1921 года он жаловался своему брату Дмитрию Ильичу, что у него появились «три таких штуки»: головная боль, бессонница и нежелание работать. «Это было на него совсем не похоже», – резюмировал брат.

Зиму 1921–1922 года Ленин пережил очень тяжело: опять появились головокружения, бессонница и головные боли. Профессору Даркшевичу, вызванному к Ленину, больной пожаловался на неврастению, лишавшую его возможности работать так, как прежде, и некоторые навязчивые идеи. Это пугало Ленина: «Не грозит ли это мне сумасшествием?» – спрашивал он у доктора. В отличие от врачей, считавших, что кроме сильного переутомления у Ленина ничего нет, сам он понимал, что болен тяжело. По поводу первых обмороков он говорил наркому здравоохранения Семашко, что это первый звонок. «Так когда-нибудь будет у меня кондрашка».

В начале марта 1922 года Ленин по совету врачей все же выехал на отдых в деревню Корзинкино в Подмосковье, но продолжал работать и там. В конце марта он вернулся в Москву; состояние его здоровья заметно улучшилось, но ненадолго: в апреле снова начались головные боли, бессонница и нервозность. Дело дошло до того, что Ленин не смог участвовать в XI съезде партии и выступил только в конце с коротким заключительным словом. Это был последний партийный съезд, на котором он выступал.

В апреле 1922 года он писал Орджоникидзе, что хочет уехать жить на Кавказ: «Мне надо поселиться отдельно. Разговора даже втроем я не переношу (однажды были Каменев и Сталин у меня: ухудшение)».

Врачи долго ломали голову: что все-таки происходит с Лениным? Решили, что плохое самочувствие Ильича объясняется результатом хронического отравления свинцом: две такие пули все еще оставались в его теле с 30 августа 1918 года. Германские доктора настояли на удалении этих пуль. Сам Ленин отнесся к этому скептически и позволил вырезать только одну пулю, которая прощупывалась рукой под кожей над правой ключицей, и не трогать другую: «Чтобы вы ко мне не приставали». Для этой несложной операции из Германии был приглашен хирург Борхардт, который и удалил ее 23 апреля 1922 года. Ленин хотел уехать тотчас после операции, но доктора уговорили его провести хотя бы сутки в Боткинской больнице. Пикантная деталь: так как мест в мужском отделении не было, Владимир Ильич провел ночь в женском. Однако самочувствие Ленина и после операции не улучшилось: его по-прежнему мучила бессонница с постоянным «прокручиванием» событий, произошедших за день, участились головные боли, резко снизилась работоспособность. «Я стал совсем не работник», – жаловался он врачам.