– Да чего тут… – поморщился Никита.

– А я сохну. – Надя прямым, долгим взглядом посмотрела в глубокие карие глаза. – Вот лежишь ты тут такой дохлый, а я смотрю и думаю: лучше никого нет.

– Ты что? – Взгляд Никиты стал испуганным. – Зачем ты? Не приходи больше.

– Приду. Завтра, – властно сказала Надя и быстро вышла из палаты.

Вера Михайловна подошла к рабочим супермаркета, которые что-то выгружали из машины.

– Вы не поможете мне, ребята? – попросила она печально. – Может, знаете, кто на этой машине ездит – на старой, зеленой?

– А вам это зачем? Это транспорт персонала.

– Я потому и спрашиваю.

– Ну, и зачем вам? – грубо спросил черноволосый парень.

– Понимаете, такая машина моего внука чуть не сбила. Он упал, джинсы порвал, ранец разлетелся. Я хотела с хозяином поговорить. Мы с внуком вдвоем живем. Нам помочь некому.

– Перепутали вы, бабуля. Это другая машина, – вмешался парень со светлыми волосами. – На этой наш охранник ездит. А он не ездит, а ползает, как черепаха. Больно за свою телегу переживает. Не мог он никого сбить.

– Наверное, я перепутала. Мне восьмой десяток. Но поговорить-то я с владельцем этой машины могу?

– А кто ж вам запретит? Пожалуйста. Он сейчас работает. Виктор Николаевич его зовут. Но вы не особо наезжайте. Он у нас пугливый.

Когда Виктор увидел, что к нему направляется Вера Михайловна, руки его непроизвольно сжались в кулаки. Она улыбнулась ему, он не ответил на приветствие.

– Вы уж меня простите. Надоела я вам, конечно. Но, понимаете, есть мальчик, который видел вашу машину у дома Оли Волоховой в тот вечер, когда она пропала.

– Что за мальчика вы такого отыскали?

– Ну, это сейчас неважно. Скорее всего, это недоразумение, ошибка, но, мне кажется, лучше всего это разрешить с помощью следователя, который ведет дело. Он во всем разберется, проведет еще какую-нибудь экспертизу. Я вас прошу, не отказывайтесь. Речь идет о человеческой жизни. Отпадет версия с вашей машиной, они начнут искать другие обстоятельства. Вы меня понимаете?

– Я вас очень хорошо понимаю, – сказал Виктор голосом, от которого менее доброжелательный человек, чем Вера Михайловна, содрогнулся бы. – Я понимаю, что вы решили от меня не отставать. Хорошо. Мы закрываемся в десять. Ждите меня у машины.

* * *

В клубе, где работала мужская стрипгруппа, Надя с Марком сидели уже несколько часов. Она напивалась и холодным взглядом разглядывала стриптизеров.

– Может, потанцуем? – терпеливо спросил Марк. Надя молча посмотрела на него, сбросила под столом туфли и пошла на сцену. Полуголые мускулистые ребята обрадовались. Через пару минут она была облеплена накачанными телами, один даже прилег ей под ноги. Она уже сидела на стуле и покачивалась в такт музыке. Кто-то спустил ей бретельки на платье, кто-то раздвинул разрез на подоле. В зале раздались аплодисменты. Она посмотрела на парней и притянула одного из них прямо за стринги – ничего другого на нем не было. Он широко улыбнулся, показав искусственные зубы, постарался сделать страстным взгляд невыразительных глаз. Надя резко встала.

– Я пришла вам кое-что сказать. Знаете, где цены бы вам не было? На рынке, в мясном ряду.

Затем она быстро вернулась за свой столик. Марк, похоже, был доволен результатом ее выступления.

– Чего лыбишься? – спросила она грубо. – Если завтра твой папа разорится, а ты не успеешь на мне жениться, тебя даже в такое стадо ни в жизнь не возьмут. Стринги не на чем держать.

Они встали, без единого слова дошли до его машины и безмолвно расстались у ее ворот. Проходя в свою комнату, она захватила из бара бутылку виски. Упала на кровать и пила, пока мозг не перестал против чего-то протестовать и за что-то бороться.

* * *

В десять часов вечера было уже темно и холодно: необычная погода для сентября. Виктор Николаевич опаздывал уже на тридцать минут. Осталась только его машина. Вера Михайловна стойко ждала, хотя от холода у нее онемели руки, замерзли ноги, и тонкий плащ не согревал, пропуская холодный ветер.

– Ждете? – услышала она вдруг за спиной.

– Да, конечно, Виктор Николаевич.

– Садитесь в машину. Нам тут нельзя долго стоять. По дороге поговорим.

– Вы меня к дому подвезете? – обрадовалась Вера Михайловна.

– К дому.

Он долго молчал. Потом спросил:

– Так что за мальчонка-то вам что-то сказал?

– Петя Соколов. В одном доме с Олей живет. Ой, мы, кажется, мой дом проехали.

– Ничего. Я сейчас на минутку перелезу на заднее сиденье, куртку возьму, и вернемся.

Ночью тело пожилой женщины было найдено почти у Кольцевой дороги. Его заметил поздний водитель. Он вызвал «Скорую», врач перевернул женщину и обнаружил, что у нее проломлен череп. В больнице при ней не нашли ни документов, ни мобильного телефона, ни ключей. Только сестра-хозяйка, которая проверяла карманы и ничего не обнаружилось, вдруг почувствовала что-то твердое в широком манжете плаща. Там была социальная карточка москвича. Вера Михайловна постоянно забывала ее в магазинах, вот и придумала необычное место, о котором не забудешь.

В это время она уже лежала на операционном столе.

Утром у школы, где учился Петя Соколов, ребята нашли мальчика лежащим под забором. Они побежали за взрослыми, приехала «Скорая», но ребенка спасти не удалось. Он умер от потери крови после удара тяжелым предметом по голове.

* * *

Оля проснулась и съела все, что принес Виктор. Затем встала и походила по узкой темнице. Если она будет есть, если придумает, как тренировать руки и ноги, у нее появится шанс. А вдруг сумеет справиться с этим безумцем, который по ночам просит называть его Васей? Это значит, что его зовут как-то иначе, он просто боится быть узнанным. Оля нашла в углу осколок кирпича и по тому, каким тяжелым он ей показался, почувствовала, насколько ослабела. Она была хрупкой, нежной девочкой, но всегда занималась гимнастикой, быстро бегала, высоко прыгала. По физкультуре у нее были одни пятерки. Природа подарила ей силы, которые необходимо вернуть. Но не вступать же ей в схватку со взрослым мужчиной? Значит, его нужно обмануть. Как? Похоже, выбора нет: сделать вид, что она к нему привыкла. Да, это значит каждую минуту, проведенную с ним, истязать себя. Да, это значит предавать Никиту. Но как иначе? Жить здесь до старости? Содрогаться от каждого звука и, самое страшное, терпеть прикосновения, которые для нее страшнее смерти? Нет, лучше сама смерть. Она попробует все. Она вывернет себя наизнанку, чтобы он поверил в то, чего нет. И если ничего не получится, она убьет его. В одну ночь слабая, залюбленная девочка стала опасной женщиной. Настолько опасной, что Васе-Виктору ничего не осталось, как поверить в обратное. Он должен утратить свою звериную настороженность, чтобы попасть в ловушку, приготовленную для собственной жертвы.