их,

Галинкины сестрёнки-

Имя на двоих.

Двухвосткой Галю звали

Из-за своих сестер.

Они всегда с ней рядом,

Не ходят по одной.

Дерётся с мальчишками,

Словно бесёнок,

Девчонка «Гаврош»,

Сорванец и смельчак.

И не даёт им в обиду сестрёнок,

Попробуй- задень — и

получишь синяк

Под глазом, руках,

На ногах и на теле.

В другой раз подальше

От них ты пройдёшь

Иль мир заключишь

На какое-то время.

************************************

По дороге из Ордынки

Ксенья думала о том,

Что остался ещё в Камне

Им в наследство большой дом.

На запрос в архив военный,

Наконец пришёл ответ:

В числе «без вести пропавших»

Муж зачислен.

Может, в плен

Он попал, никто не знает,

Не закончена война.

И решила — дом несчастный

Надо как-нибудь продать.

А пока ещё в колхозе

Не открылся фронт работ,

Река встала, льдом покрылась,

Надо отправиться в поход.

По реке прямей дорога,

Правда, меньше деревень.

А «попуткою» подъехать

Можно было побыстрей.

От деревни до деревни

Добиралась только днём

Удавалось очень редко

Подъехать кое на чём.

Уж Крутиха показалась.

Вот она, «рукой подать».

Между тем уже смеркалось,

Огоньки то тут, то там

Стали быстро приближаться.

— «Волки! Боже мой!

Куда

Спрятаться?

Дорога…

Лишь один торчит пенёк.

Села.

Что же, будь что будет!

Боже славный, помоги!

Если кто-то из девчонок

Счастлив, то ещё денёк

Проживу на этом свете!

С головы сняла платок,

И укрылась им. Согнулась,

Спрятав руки на груди

Затаив дыханье, слышит

Первый волк обдал мочой,

Остальные помочились

И помчались стороной…

Не могла пошевелиться,

Руки, ноги, голова

Онемели. Надо торопиться,

Не вернулись бы назад.

До деревни добежала-

И откуда взялась прыть!

В дверь отчаянно стучала,

Прося скорей её впустить.

Сердобольная старушка

Плакала, крестясь.

— Как же ты одна в такую

Даль пустилась?

Отродясь,

Я такого не слыхала.

Все с обозом да скопом.»

Завтра, слышь ты, отдохни,

Я узнаю, может кто-то

В Камень едет,

Вот ты с ними

И поедешь,

Пешей только не ходи.»

С деньгами возвращалась

По тракту, налегке.

Старушкой притворялась.

А седину в виске

Оставила та встреча

Волков почти в селе.

В соседнем доме двухэтажном

Пустовал полуподвал.

В нём старушка проживала.

Но недавно «Бог прибрал».

Её сноха жила в Шарапе

В пятистенке. Муж погиб.

Вот и решили эту «хату»

С отцом рядышком, купить.

Запросили за «халупу»

Очень дорого, как быть?

Торговались очень долго,

Всё просили уступить.

Наконец договорились.

Переехали в свой дом.

Комнатёнка в два оконца.

Между ними старый стол.

Печь русская,

«буржуйка»,

Да лавки вдоль стены.

Как ни странно

этажерка без книг.

Ухваты, чугуны.

От печи до стенки

Старый брус с кольцом.

На нём когда-то «люлька»

Качалась с малышом.

Спала мать на кровати,

А дети на печи.

Все болячки, кстати,

«Лечили» кирпичи.

Питанье было скудным,

Лишь бы «набить» живот.

Хлеб был недоступен,

Нет овощей, жиров.

Как только печь истопят,

Очистки сунут в жар,

Потом толкут их в ступе,

В муку их превратят.

Заквасят «тесто» как-то

И хлебы испекут,

Но булки рассыпались

За несколько минут.

Если удавалось

Отходы получить,

Из них булки казались

Блаженством «во плоти».

Зиму пережили.

Весною колоски

На поле собирали,

А есть их не могли

Всё шло в переработку,

Для фронта, для солдат…

— Они куют победу!

Так думал стар и млад.

В колхозном огороде

Искали всё, что есть:

Мороженый картофель,

Лук — батун, щавель.

В Берлине, по рассказам

Идут жестокие бои,

Ничего пока не зная,

Все лишь молятся за них.

С утра на почту Василиса

Ушла, не в силах больше ждать:

— Может весточку сыночки

Пришлют. Давно уже пора».

Когда узнала: «Вот так новость!

Шептала: — «Ну быстрей беги!»

Бежала в поле, где колхозом

Собирали колоски.

Седые волосы от ветра растрепались,

В руке зажала беленький платок,

Махала им и издали кричала.

— Опять беда какая, не дай Бог!

— Смотрите, Марчиха несётся-

Кто-то из женщин говорит

— Что-то случилось!

Не уймётся

Фашист проклятый, вор, бандит!

Одно лишь слово

Выдохнуть успела:

— Победа! — и упала

вся в слезах.

Её трясли,

ушам своим не веря,

— Скажи ты толком,

Где могла узнать?

Она лежала,