Например, сейчас, за завтраком.

– Ты точно не против, чтобы я вышел на работу? – спрашивает Кэллум.

Он ест хлопья с орехами, и каждый раз ложка звякает о его зубы. Когда Грейс смотрит телевизор, она трясет ногой. Он звякает ложкой, она трясет ногой. Считай, квиты. Одна раздражающая привычка уравновешивается другой.

– Я же сказала, что нет!

– Ладно, не злись, я просто спросил.

– Или, может, ты думаешь, что без твоего пригляда я уроню ребенка?

Грейс втайне опасается, что именно это и произойдет, а потому говорит сердитым, саркастическим тоном.

Однажды Кэллум спросил жену, почему она иногда разговаривает с ним так, словно ненавидит его. «Это не так!» – удивившись, виновато сказала она тогда.

– Я вовсе не думаю, что ты уронишь малыша, – говорит он сейчас примирительно; муж умеет держать себя в руках. – Просто мне кажется, ты сегодня немного бледная.

– Спасибо за заботу, но я в порядке.

Грейс не рассказывает Кэллуму о головной боли. Она хочет, чтобы он вернулся на работу. Может быть, без него ей будет проще. И она перестанет наконец волноваться, что муж заметит, какая она плохая мать. Может быть, вся проблема как раз в этом.

– Я договорюсь, чтобы после обеда меня отпустили на похороны, – обещает Кэллум.

– Хорошо, – небрежно откликается Грейс.

Она смотрит, как муж встает, потягивается и идет к выходу, а его тарелка остается на столе.

– Пойду переоденусь.

– Неужели так трудно поставить тарелку в раковину?

– Извини.

Вернувшись к столу, он покорно ставит тарелку в раковину и добросовестно наполняет ее водой.

Грейс продолжает есть тост. Кэллум кладет ладонь ей на плечо, а она наклоняет голову и прижимается щекой к его руке.

Стычка – перемирие! Таким представляется Грейс брак, по крайней мере их собственный.

С тарелкой она настояла на своем. И почувствовала, что мужу неловко. Надо отдать ему должное: с момента рождения ребенка он проявляет огромное терпение.

«Кэллум Тайдимен», – представился он ей на той свадьбе: дело было уже поздно вечером, когда все ждали за дверями гостиной новобрачных, чтобы проводить их в свадебное путешествие. Благодаря незаметной уловке со стороны Грейс они с Кэллумом оказались рядом. После танцев он был потным и растрепанным, рубашка на спине выбилась из брюк.

Он продолжал: «Но на самом деле я вовсе не аккуратист, а, наоборот, неряха, каких поискать. Я восстал против своей фамилии».[2]

«Ну, тут нечем гордиться», – сказала Грейс строго, но в то же время кокетливо, с удивлением отметив, что держится с ним иначе, чем с прочими мужчинами.

В тот момент она ни за что не поверила бы, что когда-нибудь они будут ссориться из-за мокрого полотенца, оставленного на кровати, или что вид немытой тарелки с остатками хлопьев вызовет у нее желание биться головой о стену. Теперь, когда Грейс слышит предназначенную для других шутку Кэллума об «аккуратисте», она лишь криво улыбается. Ха-ха-ха, очень смешно.

Ну а с тех пор как они переехали сюда, в дом на острове Скрибли-Гам, где прошло ее детство, все стало еще хуже.

Даже несмотря на то, что ее мать Лаура сейчас находится очень далеко, в тысячах милях отсюда – совершает тщательно спланированное турне по миру, – Грейс постоянно ощущает ее присутствие. Она ловит себя на том, что подносит стаканы к свету и, прищурившись, смотрит, нет ли на них разводов. Раз в три дня она надевает длинные желтые резиновые перчатки и, встав на колени, яростно отскабливает кухонный пол.

– Ноги! – резко бросает она Кэллуму, едва тот открывает дверь, и смущенно ждет, когда муж сбросит ботинки.

– Думаешь, мамаша сотрет тебя в порошок, если мы оставим в доме следы своего пребывания? – спросил он недавно.

– Вот именно, – кивнула Грейс. – Ты же знаешь, она просто помешана на аккуратности.

– По-моему, – сказал тогда в ответ Кэллум, – нам не стоит здесь жить, если это доставляет тебе неприятности. Давай снимем квартиру.

– Не глупи. – Грейс заставила себя рассмеяться. – Зачем платить за аренду, когда этот дом пустует?

Грейс и Кэллум строят в Голубых горах дом своей мечты. («Уж поверьте мне, затеять подобное строительство – самый верный путь к разводу», – оптимистично объявил им один доброжелательный приятель, после того как супруги подписали все бумаги.) Когда Лаура предложила дочери и зятю во время своего отсутствия пожить на острове, это оказалось как нельзя кстати. Грейс была беременна, и они с Кэллумом много времени проводили за кухонным столом с калькулятором, подсчитывая, насколько увязли в долгах. Так что с ее стороны было бы безумием отказаться. В общем-то, самое обычное дело: мать предлагает помощь, а дочь ее принимает.

– Просто фантастика, – сказал тогда Кэллум. – Вот уж повезло, так повезло!

– Скрибли-Гам не самое удобное место для жизни, – предупредила мужа Грейс.

– Да, но зато бесплатно, – бодро отозвался он.

Для Кэллума в семейных делах все просто и ясно. А вот Грейс не может объяснить даже самой себе упорное нежелание принимать услуги от матери. Казалось бы, теперь они вполне терпимы друг к другу. Иногда они даже вместе смеются – правда, всего несколько секунд, а потом обычно наступает неловкое молчание, но все же. Подумать только, их отношения стали настолько нормальными, что в аэропорту, провожая мать, Грейс чуть не сказала: «Я буду скучать». Но вовремя спохватилась, вспомнив лицо матери, когда та с легкой улыбкой, напевая что-то, смотрела сквозь тринадцатилетнюю Грейс, в отчаянии молотившую по краю стола руками и умолявшую: «Пожалуйста, мама, ну пожалуйста, больше не надо!» Поэтому Грейс не сказала: «Я буду скучать», и мать тоже этого не сказала.

Разумеется, Кэллум полагал, что жизнь на острове Скрибли-Гам будет удивительным приключением: он вообще воспринимает как приключения все новое, будь то дегустация нового сорта кетчупа или рождение ребенка.

– Спит сном младенца, – возвращаясь на кухню, сообщает он сейчас. Кэллум впервые за две недели надел рубашку и галстук, а потому выглядит каким-то незнакомым и повзрослевшим. – Думаю, ты его не услышишь еще часа два.

Глядя на мужа, Грейс понимает, что Кэллум на работе будет скучать по сыну. В отличие от нее, у него отцовский инстинкт проявляется в полной мере.

– Ты поедешь на «Вике»?

– А на чем же еще! Единственный веселый момент в возвращении на работу.

Когда они только переехали на остров, Грейс показала Кэллуму катер Лауры: маленький, с подвесным мотором.

– Как называется судно? – спросил он тогда.

– Никак, – ответила Грейс. – Это ведь не яхта, а просто жестянка.