Джейми все-таки решил перед выходом из замка нанести жене краткий визит. Надо же как-то извиниться перед ней.

Клементина подождала ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы убедиться, что муж ушел насовсем. Притворяясь спящей, она чувствовала, что он ее рассматривает, и была в ужасе: вдруг бы он услышал, как сильно бьется ее сердце, и понял, что она не спит. Но затем Клементина услышала его шаги в соседней комнате – видимо, он одевался, – а затем стук захлопнувшейся двери. Она поняла, что осталась одна.

Отбросив покрывала, Клементина встала, подошла к окну и выглянула наружу, выискивая глазами человека, играющего на странном инструменте. Плотно прижавшись лицом к стеклу, она с трудом разглядела фигуру бородатого мужчины, который словно бы маршировал взад и вперед под ее окном. Ленточки, украшавшие его инструмент, трепетали под утренним ветерком…

Легкий стук в дверь прервал наблюдения Клементины. Она обернулась и увидела входящую мистрис Керр. На служанке было то же темное платье, что вчера, но суровые черты ее не смягчала улыбка. Но тем не менее Клементина была рада приходу Анни.

– Доброе утро, миледи. Надеюсь, я вас не разбудила?

– Нет, – улыбнулась Клементина домоправительнице. – Не разбудили. Я-я размышляла, что это за музыка слышится снизу.

– Это Энгус, утренний волынщик, – объяснила мистрис Керр.

– А что это за странный инструмент, на котором он играет?

– Это его волынка. У нас в обычае начинать день со звуков волынки.

– Он играет каждое утро?

– Да, – откликнулась Анни, и глаза ее лукаво блеснули при виде явного изумления Клементины. – Со временем ты к этому привыкнешь. Хочешь, чтобы я принесла завтрак? – спросила служанка. – Я могу принести тебе сюда поднос.

– С-спасибо, но я н-не очень голодна. – Клементина отошла от окна и присела на краешек постели. – М-может быть, чашку теплого молока.

Анни посмотрела на бледное несчастное личико новой хозяйки замка, на тени под глазами, так резко выделявшиеся на ее белой коже, и ощутила приступ жалости к этой маленькой чужестранке. Злость на молодого лэрда, которую она испытала ранее, усилилась еще больше.

В этот момент дверь отворилась, и сам Джейми показался на пороге и решительно направился к жене, тяжело стуча сапогами по деревянным половицам.

– Анни, я хотел бы поговорить с женой. Наедине.

Клементину так смутило его появление, что она не могла поднять глаза от пола. Оказаться в его власти, так скоро и так неожиданно, раньше, чем она успела приготовиться к такому испытанию… «Это несправедливо», – подумалось ей. Но тут, к ее удивлению, на помощь пришла мистрис Керр.

– Нечего мучить это дитя прямо сейчас, Джейми Камерон! – сердито воскликнула служанка. – Разве не видишь, что она не хочет, чтобы ты тут был? А теперь уходи, имей совесть оставить нас в покое хоть ненадолго.

Джейми стоял не двигаясь, лишь глаза его переходили с отвернувшейся жены на негодующую Анни. Какое-то мгновение он помедлил в нерешительности. Может быть, действительно лучше и добрее будет оставить сейчас девушку на попечение Анни?

– Ладно, – коротко пробормотал он и, повернувшись на каблуках, направился к двери. Он почти переступил порог, когда Анни окликнула его:

– Когда сойдешь вниз, отыщи Сару и пришли ее сюда с горячей водой.

Единственным признаком того, что Джейми услышал приказ Анни, была еле заметная задержка в шаге, а затем он скрылся из виду.

Клементина с возросшим уважением посмотрела на домоправительницу. Анни улыбнулась ее удивлению и сказала:

– Ох да, с Джейми очень легко, когда знаешь, как с ним обращаться. Он знает, что я зла на него нынче утром и что он это заслужил. Так что сделает то, что я прошу.

Несмотря на смущение, Клементина сумела улыбнуться в ответ:

– Неужели он взаправду сделает то, что вы просили?

– Да. Это-то он сделает.

Действительно, не успела Анни выйти за дверь, чтобы принести завтрак, как в комнату с ведром теплой воды вошла рыжеволосая девушка, которую Клементина запомнила по вчерашнему дню. На слова благодарности, робко произнесенные Клементиной, она ответила лучезарной улыбкой. Затем служанка удалилась, и, оставшись одна, Клементина стала умываться. Мысли ее вновь обратились к мужу. Она надеялась, что тот уехал на весь день, и страшная минута встречи с ним лицом к лицу отдалилась. Клементине подумалось, что сегодня она не сумеет справиться с неловкостью откровенного разговора с ним. При одном воспоминании о его вольностях, когда он целовал и ласкал ее груди, щеки Клементины заливал жаркий румянец. Нет, Господи Боже, она не вынесет даже мысли об этом…

Едва она успела осушить лицо и руки, как в комнату вернулась Анни с подносом, на котором стояла чашка горячего молока и горкой громоздились горячие булочки.

– Чувствуете себя лучше? – осведомилась домоправительница. – Я поставлю еду на стол и подойду вам помочь.

– Я сегодня должна что-то делать? – немного погодя поинтересовалась Клементина. Она уже оделась и уселась перед очагом, чтобы поесть принесенный Анни завтрак. – Или мне можно как угодно распоряжаться временем?

Клементина разломила теплый ячменный хлеб и чуть-чуть помазала его медом.

– Вы теперь здесь хозяйка, – откликнулась Анни, – и отвечаете только перед мужем. Так что можете делать что захотите.

При одном упоминании слова «муж» лицо Клементины вспыхнуло, и ей с трудом удалось проглотить кусочек.

– Да, к нему нужно привыкнуть, – улыбнулась Анни. – Постарайтесь пока не оценивать его.

– Н-но я не могу не оценивать, – тут же отозвалась Клементина, – и-и он мне совсем не н-нравится. – Опустив глаза, она продолжала: – Его м-манера и обращение кажутся мне ужасными. Но я, к-конечно, не должна так говорить о нем с вами. Это н-нечестно по отношению к нему.

– Сомневаюсь, девочка, что его обращение могло вас очаровать. Это все его проклятая гордыня…

– Гордыня?! – воскликнула Клементина. – Я с-скорее назвала бы это надменностью. Он н-не может вынести, чтобы к-кто-то принуждал его к ч-чему бы то ни было. Но я-то н-ничем не заслужила его неприязни. К-как я могла… если он д-даже не знаком со мной? И все-таки он испытывает ко мне отвращение… Н-не из-за того, кто я такая, а просто потому что я – это я. Я н-нахожу это непростительно в-высокомерным.

Анни увидела, что глаза Клементины наполнились слезами, а руки задрожали. Взяв маленькие белые ручки в свои, крепкие и теплые, служанка попыталась утешить девушку.

– Не расстраивайся, дитя. Все уладится, вот увидишь. А теперь скажи: хочешь, чтобы сегодня кто-нибудь показал тебе замок и все вокруг? Тебе могло бы это понравиться.

Клементина проглотила слезы, стыдясь своей вспышки. В конце концов, эта женщина обожала человека, о котором она отозвалась так нелестно.