весьма органично повлияло на моё понимание главного и неглавного в жизни, я полностью завязал с какой бы то ни было работой, носящей формальный характер, в частности, с пионерской и любой другой общественной деятельностью, и перестал себя запаривать учёбой. Уроки дома я практически не делал, поскольку изобрёл свою систему обучения, которая заключалась в следующем: приходя на урок, я первым делом читал учебник, чтобы быть готовым к ответу, если меня вызовут к доске. Прочитав то, что было задано, я начинал выполнять домашнее задание, поскольку тетради с домашними заданиями собирали после урока, при этом был настороже, слушая краем уха, что проходят на уроке. Изредка система давала сбой, и я получал заслуженную пару, чаще трёху, тогда я готовился к следующему уроку основательно, поднимал руку, активничал, так или иначе исправлял заслуженную пару, в общем из разряда круглых отличников я уполз в лагерь твёрдых хорошистов, где и находился до седьмого класса.

Размышляя сейчас, я понял, что моя активная работа в пионерской организации в детстве оказала мне изрядную пользу, а именно обеспечила отличную прививку от марксистко-ленинской идеологии в любых её формах, у меня образовался настолько стойкий иммунитет к любым видам деятельности, связанным с ней, что в комсомол я вступил в возрасте девятнадцати лет, и только потому, что наш цеховой комсорг посоветовал, сказав: «Алек, ты что тупишь? Подавай заявление, это может помочь при поступлении в институт», – увы, вступил, прямо говоря, из шкурных соображений, а в партию нашу КПСС так и не стал вступать, хотя такие мыслишки и даже вялые потуги были. Впрочем, я мало кого видел в передовом отряде рабочего класса и интеллигенции, кто бы был там по другим размышлениям, кроме карьерных, говорили только более обтекаемо: для возможности роста, мы истово верили, нас так учили. Вспоминается диалог из пьесы «Дракон» Евгения Шварца: «Не смотрите так – дело не во мне. Нас, молодых, так учили, понимаете?» – «Нас… так учили…» – «Всех учили. Но почему ты оказался первым учеником?..» Впрочем, никого и никогда не осуждал и не осуждаю, ничего подлого или непорядочного никто из моих друзей, числившихся в этой организации, не делал, что ж делать, если даже в учёном совете института один голос принадлежал представителю парткома. Партия забралась в постель каждому россиянину, при любом карьерном продвижении, при оформлении документов на поездку за границу в анкете требовали указывать причину развода.

В шестом классе мы со Славкой записались в секцию самбо в ДК «Калибр». В те годы все детские секции были бесплатными, а вот инвентарь надо было приобретать самим, борцовские куртки нам велели или купить, или сшить. Для Славкиных родителей покупка куртки не составила проблем, а мне мать наотрез отказала, куртка в спортивном магазине стоила недёшево, но нытьём и уговорами я её всё же вынудил сшить мне куртец. Приволок ей для образца Славкину, она изучила её, купила подкладочной саржи, дешевле ткани не было, и скомстролила мне борцовскую куртку, по виду вылитый смокинг. Мой приход на тренировку большого ажиотажа не вызвал, у половины секции было что-то сходное, но в первой же схватке мне её разодрали пополам. Я в слезах приволок её матери, и она, глядя на моё горе, нашла какую-то более-менее недорогую, но прочную ткань голубого цвета, сложила её вдвое и слепила мне весьма надёжную куртчёнку. Занятия борьбой мне очень нравились, любые монотонные, повторяющиеся от тренировки к тренировке упражнения, которые мы выполняли, я делал с удовольствием. Три первых месяца половину времени мы уделяли отработке вариантов нетравматического падения на ковёр. Начинали с простого, помощник тренера брал длинный шест, клал его одним концом на борцовский ковёр, а другим – себе на плечо, борец, подбегая к шесту, опирался на него одной рукой, отталкиваясь ногами, перелетал, разворачиваясь в полёте и падая спиной на ковер, с силой ударял наотмашь другой рукой по ковру, частично гася таким образом энергию удара. Подходов было много, и на каждом следующем надо было при подбеге опираться рукой всё выше и выше для того, чтобы приходить на ковёр с большей высоты. Были ещё упражнения на умение грамотно грохаться на ковёр после броска, в смысле, когда бросили тебя. Мы разгонялись, прыгали рыбкой, в момент, когда приходили на руки на ковёр, сворачивались в клубок и делали кувырок, после чего вставали на ноги и убегали. После того как разогревались на этом упражнении, ставили самого высокого парня боком к прыгающим, он сгибался, а мы и прыгали через него, приходя в тот же кувырок. Это было нестрашно, иногда кто-то его сшибал, ну так поворчат друг на друга, не беда. Но затем тренер ставил канцелярский стул с высокой спинкой. Где он его, гад, достал? Я такие только в кино про дореволюционную Россию видел. Капитальный стулище, с обтянутой дерматином сидушкой и высоченной спинкой, с двумя остроконечными пирамидками по краям, больше напоминал трон. Да он мне по грудь был, а надо было разбежаться, сигануть через него рыбкой, сгруппироваться и нормально прийти на ковёр. Ноги тряслись не только у меня, но с перепугу все прыгали как зайцы через забор. А после стула снова прыгали в длину, без всяких преград, но тренер выбирал того, кто, по его мнению, схалтурил, и укладывал на пол, поперёк прыжку, и все прыгали через него. Потом ещё одного, и ещё, и ещё, и так, пока рядом не лежало человек шесть или семь. Мне приходилось и лежать с дальнего края, и прыгать, когда ты пролетаешь над лежащими с зажмуренными глазами пацанами, и скажу, это непросто, но какой кайф, когда ты перелетел, пришёл на руки, сгруппировался и встал на ноги, пусть даже качаясь от волнения. Было немало упражнений на общефизическую подготовку: лазили по канату без помощи ног, работали с отягощениями, бегали. Славке быстро надоело, ему как гимнасту, да ещё вдобавок парню высокого роста, всё это было несложно, и он ушёл из секции. А я продолжал, это был мой первый, и, увы, последний опыт занятий спортом, дающий возможность заниматься в перспективе почти профессионально, конечно, в том случае, если будешь соответствовать предъявляемым требованиям. В детстве мы же уверены, что нам всё по силам и у нас нет преград, да, впрочем, наверно, так и есть. Просто надо делать, что делаешь, и пусть будет то, что будет. К тому же, вследствие того, что наша секция входила в ДСО «Трудовые резервы», к нам оттуда периодически приезжал какой-то более важный тренер, лет тридцати, всегда в фирменных борцовках, красивой