Ленин был настолько разгневан ходом переговоров, который мог привести к его отставке, что на заседании Петроградского комитета РСДРП(б) даже выступал за арест членов Викжеля. Каменева и других переговорщиков он обвинил в предательстве, грозил расколом. Если сторонники однородного социалистического правительства получат большинство во ВЦИК, Ленин грозился «пойти к матросам». Это была угроза переворота против ВЦИК. Зато Троцкого он хвалил как «лучшего большевика». На расширенном заседании ЦК Луначарский и Ногин отстаивали соглашение. Луначарский надеялся использовать для социалистического строительства имеющийся государственный аппарат, ведь иначе можно действовать только террором. А соглашение обеспечит прекращение забастовки служащих, не желавших сотрудничать с большевиками. Ногин считал, что, если уйдут социалисты, «распадутся Советы».[87] А какая же тогда Советская власть?

Ленин призвал исключить Луначарского из партии. Луначарский, в свою очередь, цитируя старое высказывание Троцкого против Ленина, предсказывал, что после таких дискуссий во главе партии «останется только один человек, диктатор». И это резкое высказывание вызвало аплодисменты.[88]

На следующий день Луначарский подал в отставку с поста наркома в знак протеста против артиллерийского обстрела Кремля. Но вскоре узнав, что разрушения Кремля сильно преувеличены, согласился продолжить работу. «Подвергшись такой решительной атаке со стороны Ленина и Троцкого, лидеры умеренных большевиков, включая Каменева, Рыкова, Луначарского и Рязанова, отказались от обсуждения некоторых аспектов наметившегося на викжелевских переговорах соглашения. Однако, обосновывая необходимость заключения компромисса с социалистами на тех условиях, которые были согласованы в ЦК 29 октября, они были столь же непримиримы, как Ленин и Троцкий»,[89] – пишет историк А. Рабинович. Их позиция принципиально отличалась от ленинской, они считали опасной авантюрой дальнейшее движение социалистического проекта силой одной партии и методами насилия, в том числе над левыми партиями. Это могло привести к потере главной составляющей социалистического проекта – его демократичности.

Однако даже те члены ЦК, которые 29 октября поддержали идею переговоров (в том числе Я. Свердлов), не могли не согласиться с Лениным, что переговорщики превысили свои полномочия. Ситуация в очагах вооруженного противостояния быстро менялась в пользу большевиков. Было решено посты Ленина и Троцкого не уступать и огласить требования большевиков на переговорах в виде ультиматума. ЦК большевиков настаивал, что власть может строиться только на основе Советов. Это хоронило идею «народного Совета». Такой демарш был рассчитан прежде всего на левых эсеров, которым таким образом показывали, на каких условиях можно договориться.

Резолюция большевистской фракции, вынесенная на голосование ВЦИК и поддержанная им 1 ноября, все еще была компромиссной. Большевики соглашались на расширение ЦИК членами не входящих в него Советов (то есть в том числе и тех, чьи представители ушли со II съезда), профсоюзов, переизбранного на предстоящем крестьянском съезде Советов Всероссийского Совета крестьянских депутатов, новых, переизбранных армейских организаций и партий, ушедших со съезда (то есть прежде всего эсеров и меньшевиков). Этот обновленный ВЦИК, представляющий все советские силы, может сформировать коалиционное правительство. Условием его создания большевики считали прежде всего признание решений II съезда и беспощадную борьбу против контрреволюции.[90] Это было возвращение к позиции ЦК большевиков 29 октября.

После дебатов во ВЦИК левые эсеры поддержали большевистские предложения, открыв путь к соглашению двух партий без остальных социалистов. Однако в эти решающие дни левые эсеры критиковали большевиков за неуступчивость, убеждая, что она может привести к гражданской войне. В долгосрочной перспективе они оказались правы.

2 ноября большинством в один голос была принята резолюция ЦК РСДРП(б), в которой умеренные большевики были объявлены оппозицией (хотя еще вчера в меньшинстве был Ленин), которая нарушила решения II съезда Советов, согласившись на сдачу власти партиям, представляющим меньшинство в Советах (это было не совсем верно – ведь в правительстве должны были быть представлены и большевики, и левые эсеры).

В ночь с 2 на 3 ноября заседал ВЦИК, где в поддержку переговоров выступили левые эсеры. Зиновьев нехотя огласил резолюцию ЦК большевиков и тут же попросил перерыв, чтобы ее могла обсудить фракция большевиков. Так все узнали, что решение ЦК еще не есть решение фракции. Под давлением Каменева и Зиновьева фракция вынесла на ВЦИК новые предложения: расширить ВЦИК, в том числе за счет социалистических фракций Петроградской гордумы, оставить за большевиками не меньше половины портфелей и присутствие в правительстве Ленина и Троцкого (без указания постов).[91] Это был шаг навстречу позиции левых эсеров и явное нарушение резолюции ЦК 2 ноября и менее явно – резолюции ВЦИК 1 ноября. ВЦИК с согласия левых эсеров поддержал предложение большевистской фракции и направил на переговоры большевиков Каменева, Зиновьева и Рязанова и левых эсеров В. Карелина и П. Прошьяна.[92]

На это нарушение большевистской дисциплины сторонники Ленина и Троцкого ответили 3 ноября «Ультиматумом большинства ЦК РСДРП(б) меньшинству», в котором требовали немедленно ответить в письменной форме, «обязуется ли меньшинство подчиниться партийной дисциплине и проводить ту политику, которая формулирована в принятой ЦК резолюции товарища Ленина». Однородное социалистическое правительство «ничего, кроме колебаний, бессилия и хаоса, внести не может».[93]

Партия большевиков оказалась на грани раскола – позиции правых большевиков были ближе к меньшевикам-интернационалистам. Партийная перегруппировка могла изменить соотношение сил во ВЦИК и способствовать дезорганизации партийной структуры большевиков и Совнаркома, где правые занимали важные посты. Это было особенно важно, учитывая кадровый голод большевиков, решившихся в одиночку руководить революционным государством.

Правые большевики пошли на большой политический риск ради однородного социалистического правительства, однако проект соглашения не получил и поддержки справа – на последнем заседании совещания при Викжеле 3 ноября предложение комиссии о народном Совете было объявлено неприемлемым даже со стороны представителя меньшевиков-интернационалистов Абрамовича. Таким образом, возможность соглашения была окончательно сорвана справа. Становилось ясно, что, даже если позиция умеренных большевиков в РСДРП(б) возобладает, на достижение соглашения понадобится еще много времени, а его нет. В ночь на 6 ноября состоялось уже не имевшее результатов заседание комиссии – последнее. Шанс создать правительство с участием большевиков, меньшевиков и ПСР был упущен. Все, кроме правых большевиков и левых социалистов, об этом не очень грустили. Левые большевики сохранили власть, а лидеры эсеров и меньшевиков – принципиальность, непримиримость к большевистской «авантюре». Которую вот-вот преодолеет Учредительное собрание. Их принципиальность казалась сильной стороной на выборах.