Голова раскалывалась, когда он поднялся в лифте на свой этаж в новом здании мэрии. Огромные окна выходили на океан и на вычурную «Ройял-Плазу», парковка у которой уже заполнялась машинами. Вход в торговый центр пестрел плакатами: «Акция!», «Акция!». Научились торгаши, как разводить лохов… Он абсолютно не помнил, как и где выходил из машины с незнакомым шофером, куда она пропала. Он очнулся только в лифте, перевел дыхание, а когда раздвинулись двери, сделал каменное лицо и зашагал на свои изысканно декорированные «галеры». Плюхнулся в кресло, закопался в ящик, где хранились лекарства. Подскочила секретарша Оленька, в меру разбитная, исполнительная и преданная, поднесла стакан воды, чтобы он смог запить таблетку. Наклонилась низко-низко, распахнулось декольте… «Ого, грудинка», – вяло подумал Егор Касьянович, проглатывая таблетку. Секретарша у него была что надо. И в бою, как говорится, и в час затишья. Почему бы нет? Увлекательно, недорого, и каждый раз есть что вспомнить.

– Егор Касьянович, миленький, вы сегодня такой бледный, молчите… – частила секретарша, преданно заглядывая ему в глаза. – Может, случилось чего? Вы, ей-богу, не такой – ну, словно не на ту работу приехали…

– Встал не с той, – натужно пошутил чиновник.

Секретарша кисло улыбнулась, ей шутка не понравилась, но она промолчала. Пришлось погладить по руке и шлепнуть по попке – после чего она опять заулыбалась и зачирикала:

– Ах, Егор Касьянович, предупреждала я вас, ваша мымра до добра не доведет, ох, попьет она вашей кровушки, гоните ее из дома к чертовой матери! Она вам язык откусила, чего вы тут шепелявите? Не доводите до греха, вспомните горький опыт депутата Заксобрания Сметанкина – жена которого в грубой форме нарушила закон о депутатской неприкосновенности, огрев в сердцах пьяного мужа сковородкой! А давайте убьем вашу жену, разрубим на куски и смоем в канализацию? А я, если что, за вас отсижу? Не хотите? Ну, как хотите… А вы помните, что у вас сегодня в двенадцать телеэфир? Могу поехать с вами, морально, так сказать, поддержать. Кабинеты закроем, повесим табличку: «Ушли на фронт, скоро будем»…

От воркования этой взбалмошной особы голова у чиновника кружилась в обе стороны одновременно. Давно пора ее приструнить, чтобы не мнила из себя важную даму. Ну, переспал с ней пару раз в походных, так сказать, условиях. Это значит, теперь она должна быть в каждой бочке затычкой и наставлять его на путь истинный? Хотя чего скрывать, в последний раз было круто. Был конец рабочего дня, настроение жуткое, куча жалоб от подрядных организаций по поводу строительства нового гаража для мэрии. Ведь эти кретины даже за откаты не могут ничего решить. Злой, как барракуда, вышел в приемную, а там секретарша в соблазнительной позе прилипла к монитору. «Чем заняты, Ольга Ивановна?!» – завел он разговор. «Страдаю, Егор Касьянович…» – И жалобно так глазками хлопает. «И чем же, если не секрет, Ольга Ивановна?» – «Фигней, Егор Касьянович. Статью про феминисток читаю…» И тогда удаль молодецкая взыграла в крови. Как стащил ее со стула, да как разложил на столе, смахнув с него все лишнее широким жестом. Девушка стонала, билась в припадке, изнемогала от страсти. А он еще как заржет, хлопнет по попе, дескать, молодец, давай зачетку, так она второй оргазм поймала и чуть не померла от избытка ощущений. Тоже пошутила: «Теперь, как честный мужчина, Егор Касьянович, вы просто обязаны…» Вот уж воистину, удовлетворенная женщина в феминизме не нуждается…

– Все в порядке, Оленька, – насилу вымолвил чиновник. – С прорабом поругался, довел до белого каления, проходимец. Оттого и голова трещит. И не смотри на меня, словно я отец, – пошутил он неловко. – Сделай кофе и до одиннадцати постарайся не беспокоить. На передачу сам съезжу, не привыкать.

В голове крутилась установка, словно ее кувалдой забили в мозг: он должен быть в эфире, что бы ни случилось! Первейший долг и обязанность. Остальное – важно, но вторично. Лекарство подействовало, голова уже не трещала, как строительный компрессор. Но сознание заволакивала муть, похожая на кисель. Впрочем, внешне Егор Касьянович выглядел нормально. Он ответил на пару телефонных звонков, уверил господина мэра, что обязательно забежит к нему после обеда. В половине одиннадцатого он снова выпил чашку кофе, проверил внешний вид. Через сорок минут позвонил шофер, сообщил, что он уже на месте. Над вопросом, почему шофер другой, абсолютно не задумывался. Это данность, которую он должен принять. С каменным лицом чиновник вышел из кабинета, уверив секретаршу, что через пару часов вернется с фронта «и они обязательно что-нибудь придумают». Дальнейшие события отложились неотчетливо. Лифт, сверкающий оцинковкой, снисходительные кивки на многочисленные «здравствуйте, Егор Касьянович». Невзрачная, но добротная машина, которая ждала его почему-то не на парковке у мэрии, а за углом. Молчаливый шофер. Три квартала по задворкам госучреждений, здание телецентра, боковой вход для важных персон. Снова «здравствуйте, Егор Касьянович», деловая атмосфера главного рупора городской власти… Он маршировал к лифту, а за ним семенил сопровождающий из местных, что-то подобострастно вещал. Он поднялся на седьмой этаж ультрасовременного здания, в небольшую, но уютную студию, выполненную в синих тонах. Прошел по ковровой дорожке для приглашенных из числа «слуг»… Анастасия Валентиновна Нахабцева, бессменная ведущая передачи, стройная, женственная, упорно сопротивляющаяся возрасту, встретила с распростертыми объятиями. Временами ему казалась, что она насквозь дышит иронией, все понимает и в курсе всех дел. Ну, конечно, понимает, черт возьми! Умом и чутьем эту бабу господь не обидел. Понимать – одно, а занимать правильную позицию, быть лояльным до спинного мозга – совсем другое! И не зря ведь Егор Касьянович пригласил ее однажды в ресторан «закрытого типа», а потом так отделал в уютном номере для новобрачных этажом выше…

Он терпеливо ждал, пока гримерше надоест возить по нему кисточкой и поправлять прическу. «Бледноватый вы нынче, Егор Касьянович, – сетовала лишенная шарма работница. – Сейчас мы вам щечки-то немного подрумяним… Не шевелитесь, больной, не шевелитесь, еще мазочек…»

В студии был приглушенный свет, удобные кресла на подиуме, разделенные журнальным столиком. Во мраке камеры, съемочная группа – операторы, редакторы, прочие нахлебники. Десять секунд до эфира, шесть секунд… Анастасия Валентиновна – само очарование. Строгая, деловая, принципиальная. Женский шарм – из всех щелей. И не скажешь, что ей пятьдесят…

– Здравствуйте, дорогие телезрители. Сегодня у нас в гостях…

Чиновник знал, что он не должен сидеть, как изваяние, а должен улыбаться, производить немеркнущее впечатление.

– Мы очень рады, Егор Касьянович, что вы нашли сегодня время прийти к нам в студию. Надеюсь, разговор у нас выйдет откровенный, начистоту?

Эта выдра, похоже, почуяла неладное, как-то подобралась, напряглась. В глазах заблестел тревожный знак вопроса. «С вами все в порядке?» – вопрошали ее глаза.

– Не сомневайтесь, Анастасия Валентиновна. – Он улыбнулся располагающей улыбкой, покосившись на графин с водой посреди журнального столика. – Ни один вопрос, как говорится, не останется без исчерпывающего ответа. Уверен, зрители вашей программы останутся довольны.