– Что говорит супруга? – Перебил Ерожин.

– Тут и начинаются фокусы. Супругу к дому подвез любовник. Кстати, уникальный субъект.

– Иван Григорьевич мне немного об этом рассказал, да и Глеб по телефону. – Усмехнулся подполковник.

– Да, мужчина занятный. Женщины его обожают, а меня после допроса еще часа два тошнило. – Покривился Тимофей, вспоминая встречу с Беньковским.

– Женщины народ занятный. – Улыбнулся Ерожин, вспомнив беседу на эту тему с супругой.

– Так вот, по словам любовника, когда он подвез Хромову домой, она просила не уезжать десять минут.

– Почему именно десять?

– Пояснила, что у нее дурное предчувствие. И ровно через десять минут спустилась с известием, что муж застрелился. Я сперва подумал, уж не укокошила ли она сама мужика за эти десять минут? Но медицинская экспертиза вопрос сняла.

– В связи с чем в деле возникла персона Глеба? – Перевел подполковник доклад помощника в интересующее его русло.

– Фамилию Михеева назвал любовник вдовы на допросе. Он знал, что Глеб за ним следит. Мало этого, Беньковский выложил мне адрес и телефон частного сыщика. Притворялся, что считает Михеева нашим сотрудником… Очень темная личность. Естественно, раз Глеб за ним следил, я решил допросить парня, в надежде получить побольше информации. Маслов переговорил с Глебом. Тот велел заказать пропуск и поехал к нам… И едет до сих пор. Если бы не Грыжин, я бы подал Михеева во Всероссийский розыск. Я ведь первым делом подумал, что с ним чп. Но Грыжин меня успокоил и советовал до вашего приезда ничего не предпринимать.

– Спасибо, Тимофей. Я понимаю, почему ты так поступил и ценю это.

– Не стоит, Петр Григорьевич. Зная Грыжина и Вас, я уверен, что здесь не злой умысел, а какая-то накладка. Наверное, Михеев решил довести свое расследование до конца и явиться к нам с результатом.

– Ты вызывал вдову?

– Да, еще два дня назад. Но и она исчезла.

– Как исчезла? Да сядь ты, наконец, сколько можно свечой торчать. – Приказал подполковник, и Волков послушно опустился в кресло:

– Ее нет дома уже второй день. Я дал заявку в наружку. Ребята вторые сутки дежурят возле дома, но Хромова не появлялась.

– Что-то тут не так. – Задумался подполковник: – Иван Григорьевич сообщил, что Михеев сам заметил за собой слежку. По телефону он признался мне, что трусит. Поэтому вывез из Москвы семью. Михеев мужик лесной и бесстрашный. Значит, основания для беспокойства у него были не шуточные.

Разговор двух милиционеров прервал телефонный звонок. Ерожин снял трубку.

– Не волнуйся, мы уже дома. – Весело сообщила Надя.

– Хорошо, я скоро приеду. Вы сами добрались? Батя отвез?

– Нет, в бюро зашел очень милый клиент, он и предложил подвезти нас на своей машине.

– Ладно, ждите. Я зайду в универсам и закуплю продуктов. Дома же шаром покати. Небось, голодные сидите.

– Не надо, Петя. У нас все есть. По дороге наш благодетель завез меня на рынок, и мы все купили. Приезжай, накормлю. – Ворковала супруга.

– Везет тебе на добрых людей… Но мне не очень нравится, когда посторонние мужчины выказывают моей жене чрезмерное внимание. – Усмехнулся Ерожин.

– Не ревнуй, Петя, тут совсем другой случай. Жду. – Кокетливо оправдывалась супруга.

Петр Григорьевич положил трубку и на минуту задумался. Надя давно не говорила с ним таким воркующим тоном.

Волков заметил озабоченность шефа: – Дома что-нибудь случилось?

– Нет, все нормально. Только жена подозрительно веселая. – Ответил Ерожин: – Вернемся к нашим баранам.

– В общих чертах о деле Хромова я доложил. Без допроса вдовы и показаний Михеева торопить расследование не стоит. Надеюсь, что оба скоро проявятся… – Заключил Волков.

– Что по кабаку в Планерной? – Сменил тему подполковник.

– Троих сявок взяли. Организатор бойни известен, но улик нет. Сявки хозяина выгораживают. Берут все на себя.

Ерожин матюгнулся:

– Известная песенка. Всех знаем, все понимаем, а посадить не можем…

В дверь кабинета заглянула голова капитана Вязова. Увидев начальника отдела, он, так же, как и Волков, расплылся в улыбке: – Здравия желаю, Петр Григорьевич. С возвращением.

– Спасибо, Дима. Ты ко мне?

– Да вообще-то я Тимофея Николаевича искал, но раз вы на месте, доложу обоим. Лилия Ивановна Хромова в бюро пропусков.

Майор и подполковник переглянулись.

– Волоки ее сюда быстро. – Приказал Тимофей, и голова капитана исчезла.

– Сами допросите, или мне дело продолжать? – Поинтересовался майор.

– Ты допрашивай, а я посижу. Вдруг что с Глебом прояснится. Если честно, волнуюсь за родственничка. Уж очень странно для его характера такое поведение… – Признался Ерожин.

– Хорошо. Тогда я к себе в кабинет за делом сбегаю, и назад. – Волков пружинно поднялся и быстро вышел. Петр Григорьевич проводил его взглядом, встал из-за стола и подошел к окну. Вернувшись с папкой и магнитофоном, Волков застал спину шефа.

– Чего топчешься, устраивайся за моим столом. Скоро займешь, привыкай понемногу… – Не оборачиваясь, предложил Ерожин. В дверь постучали.

– Входите. – Разрешил майор.

В кабинет вошла красивая молодая блондинка. Ерожин оглянулся и не без любопытства свидетельницу изучил. Темно-русые волосы, убранные в пучок на затылке, придавали облику Хромовой элемент строгости, а черное платье до пят напоминало о том, что в кабинете вдова. И лишь два больших выреза по бокам платья дали понять Ерожину, что скорбь женщины не столь велика. Закончив осмотр, подполковник вновь принялся созерцать городской пейзаж.

– Садитесь, Лилия Ивановна. Я следователь по делу о гибели Арнольда Викторовича Хромова. Фамилия моя Волков – Представился майор, кивнув на кресло рядом с собой: – При допросе присутствует начальник отдела по раскрытию убийств, подполковник Петр Григорьевич Ерожин. Мы вас уже два дня ждем.

– Да, я знаю. – Лиля без смущения оглядела мужчин.

– Знали и не приходили? Нехорошо, гражданка Хромова. Так относиться к милиции нельзя. Мы же работаем для вас. – Пожурил майор: – Чем вызвано такое пренебрежение?

– Дело вовсе не в пренебрежении. Я не знала, что говорить…

Петр Григорьевич впился в лицо свидетельницы. Но ни улыбки, ни кокетства не обнаружил. Продолжая с интересом разглядывать вдову, он уселся на диван в углу кабинета, и затих.

– Я вас не понял. Как это не знали, что говорить? Если вы шутите, то в нашем кабинете в рабочее время юмора не понимают. – Нахмурился майор.

– Я вовсе не шучу. Врать не хотела, а правду говорить боялась. – Проникновенным тоном поведала Лиля.