Эге, подумала я, когда тебе нужно, ты прекрасно понимаешь по-французски, и специально спокойным тоном сказала:

— Я ездила на машине. На обратном пути она сломалась. Водитель, согласившийся подвезти меня, спешил в аэропорт.

— На второй этаж? — Майкл повел бровью.

— Да? — поддержал его Брунар.

Брунсберри оторвался от своих экзерсисов с чемоданом и пледами, в которые было закутано сокровище, и своими маслеными глазками любопытно уставился на меня. Вероятно, это не укрылось от прекрасных очей «Клеопатры», потому что она тут же проявила к картине повышенный интерес и, присев на корточки возле «Цезаря» — отчего ее голые колени пришлись вровень с его физиономией, загородив меня, — пропела:

— Скорееее, Сэээмууулльль, скоореее!

— Потерпите еще одно мгновение, очаровательная мадемуазель Крийспулайнен.

— Просто Лииннаа, Сэээмуууульльль!

Майкл энергично закашлялся, прикрыв рот рукой. Я тоже едва сдерживала улыбку. Только Брунар сосредоточенно рассматривал лишенный убранства косяк над входной дверью.

И с жестом распорядителя аукциона водрузил ее на полку над камином, потеснив какие-то предметы на ней. Тут, впервые с момента моего появления в этом номере, мы с Брунаром вполне по-приятельски переглянулись. Мы-то не раз видели эти яркие пятна замешанной на белилах гуаши, которые при более пристальном рассмотрении складываются в интимную сцену из жизни коров и быка. Причем настолько неожиданно и фотографически реалистично, что потом долго невозможно избавиться от желудочного спазма. Мы старались не смотреть на «коровок» и, как заговорщики, наблюдали за реакцией остальных.

Лицо Брунсберри осталось невозмутимым, потом он отвернулся к окну. Майкл через какое-то время хмыкнул и закачал головой. Линна вглядывалась долго и пристально, снимала, надевала очки, а потом вдруг вздрогнула и обеими ладонями закрыла лицо. Вместе с очками.

— Куудаа я повешууу такоое?! — воскликнула учительница французского языка, поворачиваясь к «коровкам» спиной.

— А разве бабушка не рассказывала вам о картине? — мягко поинтересовался Брунсберри.

— Но я, моя… — засмущалась финка. — Нэприиличнооо!

— Мадемуазель Линна, — Брунар развел руками, — такова воля покойной. Конечно, теоретически она могла бы и посоветоваться с вами, чтобы завещать ту, которая вас устроит, в замке много картин. Но, увы, такова ее воля, — повторил он.

— Вы ошибаетесь, мсье Брунар, — веско произнес Брунсберри. — Советую вам, мсье, не изображать впредь, что вас ознакомили с завещанием. Мадемуазель Крийспулайнен сама выбрала эту картину, потому что именно так была сформулирована последняя воля покойной миссис Уоллер: любая картина по ее желанию. Мы неоднократно беседовали по телефону с мадемуазель Крийспулайнен, и она выразила желание иметь именно эту, о которой ей много рассказывала бабушка. Не так ли, мадемуазель Крийспулайнен?

— Да, да, — грустно пролепетала бывшая Клеопатра. — Бабушка, юуноость, искууствооо!

— Дорогой кузинана! — сочувственно сказал Майкл якобы по-французски и погладил ее по плечу. — Едешь в замок и бери себе что-нибудь нравится. Мы есть родственные, я дарить тебе!

Финка начала отпираться, мол, ей неудобно, что она и так чувствует себя не в своей тарелке, но Майкл настаивал.

— Щедрость — фамильная черта Уоллеров, — поддержал Брунсберри. — Мадемуазель, не стоит отказываться, ваш кузен все равно пришлет вам какую-нибудь картину, вдруг опять не ту?

— Мы сейчас едем в замок? — Кажется, финская учительница не верила своему счастью и от этого заговорила почти гладко. — Я всю жизнь мечтала его наблюдать хоть одноглазно!

— Не сегодня! Завтра наблюдать, кузинана, — заверил щедрый Уоллер. — Хочешь, можешь жить. Я буду навещать твоя.

— Ооо! Куууууузен!

— Брунсберри, пожалуйста, объясните моей кузине, — устав от французского, на родном языке заговорил Уоллер, — что сейчас мы завершим все формальности с завещанием, и уже завтра она может ехать и жить в замке. Договоритесь, пусть ей выделят апартаменты. Расходы за мой счет. Давайте, леди и джентльмены, приступим к делу. Мисс Пленьи, — он показал рукой на диваны и кресла вокруг низкого столика, — располагайтесь поудобнее со своими бумагами, мы сядем рядом. А ваша миссия, мистер Брунар, окончена. Благодарю вас, всего доброго. — Уоллер резко кивнул Брунару, мотнув головой в сторону входной двери.

У Брунара затрясся подбородок. Такого перепада настроения не ожидал никто, даже Брунсберри! Хотя он пришел в себя первым.

— Мистер Уоллер, позвольте я переведу ваши слова для мисс Крийспулайнен!

Уоллер воззрился на поверенного, но я почувствовала, что мысли Майкла где-то далеко. Брунар же словно прилип к месту.

— Одну минуту, мистер Уоллер, — вмешалась я. — Несомненно, мистер Брунар не имеет к завещанию никакого отношения, но все-таки он в некоторой степени опекает вашу кузину.

— Опекает? — Майкл невидяще смотрел сквозь меня. — Вы хотите, мисс Пленьи, чтобы я предложил ему подождать в другой комнате, пока вы будете зачитывать завещание, а потом всем вместе распить бутылочку?

Мне стало страшно. Это был совсем Другой человек! У такого мистера Уоллера не могло быть той самой фантастической улыбки! Сейчас мне не верилось, что всего лишь несколько минут назад это был мой Майкл, улыбчивый, веселый…

— Мистер Уоллер, — без малейшей дрожи в голосе сказала я, — оглашение завещание назначено на завтра, на десять, в конторе мэтра Ванвэ. Он намерен совершить эту процедуру сам из уважения к памяти миссис Уоллер. Полагаю, вы знаете об этом.

— Знаю, мисс Пленьи, — сухо ответил он и тут же ошеломил меня улыбкой моего Майкла! Однако она мгновенно исчезла, и жесткий мистер Уоллер продолжил: — Не волнуйтесь, мисс, с вашим шефом я все улажу сам. Приступайте к делу.

— Но, мистер Уоллер, у меня нет с собой никаких документов. Я предполагала лишь передать картину мистеру Брунсбе…

— Нет документов? Где же они? Хотите сказать, что в конторе, в вашем кабинете, а рабочий день окончен?

— Документы у меня дома. — Стыдно признаваться, подумала я, но в «Гранд Жюст» у меня нет даже собственного стола.

— Прекрасно, мисс Пленьи, едем за ними. — Уоллер решительно направился к выходу. — А вы, Брунсберри, пока устройте мою кузину в отдельный номер, думаю, ей давно хочется привести себя в порядок, да и мистеру опекуну будет где скоротать часок в отсутствие мисс подопечной.

Кузина непонимающе обводила всех глазами, снимала и надевала очки, придерживая свой тюрбан. Брунсберри стоял навытяжку. Брунар ловко распахнул дверь перед Уоллером, тот перешагнул через карниз с портьерами и вышел, даже не подумав пропустить вперед меня. Я оглянулась и виновато пожала плечами, мне было ужасно стыдно за бестактность Уоллера, как если бы я нахамила шестидесятилетнему поверенному сама. Тот отвернулся, а Брунсберри вдруг скроил рожу, совсем как школьник, передразнивающий в спину ненавистного учителя. Я искренне улыбнулась ему и подумала, что Брунсберри, оказывается, вовсе не зануда и достаточно симпатичен.