года «„Битлз“ мансли» опубликовали письмо нескольких подружек-поклонниц в разделе «Письма от любящих „Битлз“». Размышляя о национальной славе коллектива, авторы письма поделились с читателями своими воспоминаниями о концертах в «Каверн-клубе». В письме за подписью «Битловки первого призыва» девушки рассказывают о том, как просто было общаться с музыкантами в ливерпульском клубе: «Программа „Битлз“ в основном состояла из песен по заявкам зрителей. К ним всегда можно было подойти, чтобы поговорить, либо за сценой в артистической, либо у стойки, в глубине клуба». Все это написано за четыре месяца до поворотного в карьере группы американского турне, которое состоится в феврале 1964 года. Постоянные посетительницы «Каверн-клуба» переживали, что их кумиры забудут о них, но при этом подчеркивали, что «…жаловаться грех, потому что никто не знает их лучше нас»[51].

В похожем письме, опубликованном в сентябрьском номере журнала за 1964 год, то есть на самом пике битломании, тоже прорывается опасение, как бы преданные поклонницы эпохи «Каверн-клуба» не вышли в тираж. Три барышни – Энн, Вики и Мари – пишут, что во время премьеры фильма A Hard Day’s Night («Вечер трудного дня») в Ливерпуле они оказались рядом с «Битлз» в фойе кинотеатра. Хотя девушки и музыканты не обменялись ни единым словом, в статье, опубликованной на следующий день в газете «Ливерпуль эхо», приводятся слова Джорджа Харрисона, утверждавшего, что на премьеру фильма пришли их поклонницы из «Каверн-клуба», которых он узнал. Он добавил, что их присутствие стало «лучшим из приемов», на который могли рассчитывать «Битлз». «Вы можете себе представить, как мы были взволнованы, – писали девушки. – Это доказывает, что „Битлз“ не забывают верных подруг из „Каверн-клуба“, которые были их фанатками на протяжении многих лет». Такие рассказы подтверждают, как первые поклонницы «Битлз» воспринимали свою роль в еще не до конца оформившейся истории группы; эти молодые женщины твердо верили, что в Ливерпуле между группой и фанатками складывались отношения, уникальные в своей взаимозависимости[52]. И сами «Битлз», и «первый призыв» их поклонниц из Ливерпуля и окрестностей прекрасно сознавали: битломания сделала подобную дружбу с публикой немыслимой.

Your Mother Should Know [53] : материнские узы, наставничество, музыкальные связи

Отношения «Битлз» с ливерпульскими поклонницами отличались теплотой и непосредственностью. Памятуя об ориентированности музыкантов на успех – взять хотя бы обещание Леннона, которое он твердил соратникам как мантру: стать «топовейшими из попсовейших», – трудно удержаться от соблазна не усмотреть в этой близости расчет на социальный лифт. Казалось вполне логичным поощрить своих поклонниц. Тем не менее все приведенные выше истории свидетельствуют о естественном формировании социально ориентированной музыкальной субкультуры, подчас предполагавшей почти родственную близость, когда музыканты и их фанатки буквально чувствовали себя членами огромной семьи. Уроженка Ливерпуля Фрэнсис Патино Брин (1944 г. р.) описывает это так: «…их [битлов] воспринимали как своих. Ты смотришь на [каждого] из них и думаешь: а […] ведь он мог бы быть мне братом, понимаете?» И как на севере Англии «наш» или «наша» в разговорной речи обычно употреблялось для обозначения младшего брата или сестры, так это притяжательное местоимение рядом с именами членов группы («наш Джордж», например) еще больше размывало грань между сообществом и семьей.

Можно предположить, что отклик, который нашли «Битлз» в сердцах слушательниц, до некоторой степени объясняется отношениями, сложившимися у музыкантов с их мамами, тетями и другими женщинами, оказавшими на них влияние. Множество биографов и историографов делают упор на этом психологическом моменте, особенно в свете отношений двух основных авторов песен группы – Джона Леннона и Пола Маккартни – со своими матерями. Стереотипный взгляд на эти отношения (к которому лично приложил руку Маккартни) сводится к тому, что взаимопонимание между юными Джоном и Полом сложилось потому, что оба в отрочестве остались без матерей: четырнадцатилетний Маккартни в 1956 году, а семнадцатилетний Леннон в 1958-м. Песня Маккартни I Lost My Little Girl была написана вскоре после смерти его матери, а ближе к финалу «Битлз» Леннон и Маккартни одними из первых (если не самыми первыми) из рок-музыкантов отдали дань сыновней любви своим матерям в песнях Julia (1968) и Let It Be (1970). Julia наполнена бесконечной тоской Леннона по его матери Джулии, а «Мать Мария», возникающая в Let it Be, намекает на эзотерический аспект в отношениях между Полом и Мэри Маккартни.

Другим постоянным предметом анализа биографов Леннона была разница между отношениями, сложившимися у Джона Леннона с его матерью-бунтаркой Джулией, и тем, что он чувствовал к ее куда более правильной сестре Мэри (Мими) Смит, растившей его с четырех лет. Мими и Джули были старшей и четвертой из пяти сестер Стенли. В детстве и отрочестве семейное окружение Джона состояло исключительно из женщин. «Мужчины было незаметны, – вспоминает он. – Я всегда находился с женщинами. Я всегда слышал, как они рассуждают о мужчинах, о жизни. Они всегда понимали, что происходит, а мужчины никогда. Таково было мое первое феминистское образование»[54]. Воспоминания Леннона наводят на мысль о матриархальном укладе жизни, по традиции складывавшемся в портовых городах, когда работа большинства мужчин заставляла их уходить на долгие месяцы в море.

Важным аспектом отношений Леннона с матерью, в контексте «Битлз», была их общая любовь к музыке, так укрепившая их отношения после воссоединения. Джулия научила Джона играть на банджо и помогла ему купить первую гитару. В свои сорок с небольшим Джулия Стэнли Леннон была молода душой и даже увлекалась рок-н-роллом. Когда Джон создал группу Quarrymen, она радушно разрешала им репетировать у себя дома. Мими же, хотя и поощряла увлечение Джона литературой и рисованием, не видела в этом перспектив. Ей прежде всего хотелось, чтобы племянник получил образование и хорошую профессию. Новый этап укрепляющихся отношений между пятнадцатилетним Джоном Ленноном и его матерью, ставшей, по сути, его первой настоящей наставницей в музыке, трагически оборвался со смертью Джулии. Она погибла под колесами машины. Находившийся за рулем офицер полиции, в тот момент не при исполнении, насмерть сбил мать Леннона на переходе, в нескольких шагах от двери Мими и Джона, к которым она направлялась. Большинство биографов Леннона считают, что разлука с матерью в пятилетнем возрасте и ее внезапная смерть в 1958 году стали причиной многих личных кризисов, которые музыкант переживал на протяжении всей жизни. «Это самое страшное из всего того, что со мной случилось»[55], – признáется он позднее.

Пол Маккартни с нежностью вспоминает Джулию Леннон, когда они с Джоном собрали первую группу. По его словам, именно она научила подростков играть песни Ramona