– Семейные снимки?

Она покачала головой.

– В основном друзья.

– Вот почему я не вижу сходства. – Он коснулся рукой фотографии в позолоченной рамке, размером больше остальных. – За исключением вот этой.

Это был довольно расплывчатый снимок молодого человека в военной форме.

– Мой отец.

– Можно судить по подбородку, – с удовлетворением заметил Джеральд.

– Удивительно, что вы вообще заметили сходство. Это лучшее, что реставраторы могли сделать, учитывая, с чем им пришлось работать. – Она прочла в его глазах вопрос, и что-то заставило ее продолжить. – Я нашла лишь одну маленькую карточку в вещах матери после ее смерти.

– О, Линда!.. – Он опустился рядом с ней на кушетку.

Так глупо было с ее стороны заговорить об этом. Даже Брайану она этого не рассказывала. Ты даже за чашкой кофе не знаешь, о чем говорить, Линда Бразерс, сделала она себе суровый выговор.

– Простите, – извинилась девушка. – Я обычно не утомляю гостей такими историями. – Она взяла в руки чашку и улыбнулась лучезарной дежурной улыбкой, как бы говоря, что все хорошо и пора сменить тему разговора.

Линда, возможно, и справилась бы, если бы не посмотрела гостю в глаза и не увидела в их бархатной глубине участие и сочувствие. И понимание. И еще что-то…

Ее рука сжалась в кулак и ногти больно врезались в ладонь.

– Пожалуйста, – прошептала она.

Он не спросил, что она имеет в виду. А если бы спросил, то не нашлась бы, что ответить. Но когда его губы прикоснулись к ее губам – ласково, нежно, горячо, она знала, чего хочет. Это было исцеляющее прикосновение, то, в чем она сейчас так нуждалась…

Линда подняла руку к его лицу. Джеральд обнял ее за плечи и опустил на мягкие подушки кушетки.

Он, казалось, понимал, как ей необходимо почувствовать себя желанной, любимой, и ответил на ее немую мольбу. Линда не знала, сколько времени прошло – может быть, несколько мгновений, а может, вечность. Для нее существовал только он, его прикосновения, поцелуи… Девушка почувствовала необыкновенное удовлетворение, сменившееся голодом, затем всепоглощающим отчаянием, которое, однако, испугало ее.

Джеральд взял в руки ее лицо.

– Мне лучше уйти.

Его голос трудно было узнать.

– Нет, – прошептала она. – Не уходи, пожалуйста.

– Ты знаешь, что случится, если я останусь?

– Знаю. – Линда облизала пересохшие губы.

Он снова поцеловал ее.

– Ты сказала, будет только кофе.

– Женщина имеет право передумать.

– При условии, что она в состоянии думать.

На это нечего было ответить, и Линда просто притянула мужчину к себе.

– Черт возьми, ты действительно понимаешь, что делаешь? – спросил он охрипшим голосом.

– Да! – Это была безрассудная ложь. Но девушка уже не могла ни о чем думать. Брайан сказал – она слишком хладнокровна, чтобы действовать под влиянием чувств, но оказалось, это совсем не так. Сейчас она начинала понимать, что иногда отдаваться на волю чувств очень и очень приятно.

Рассвет едва забрезжил, когда Линда открыла глаза. Было холодно. Одеяло сползло на пол.

Она попыталась укрыться и лишь тогда полностью проснулась. На ее груди лежала рука. Мускулистая, загорелая. И принадлежала, она мужчине, который глубоко спал.

Широко раскрытыми глазами девушка уставилась на прижавшегося к ней Джеральда, которому, очевидно, совсем не было холодно. Кровь постепенно прилила к ее лицу, когда она вспомнила свое безумство прошлой ночью. Линда абсолютно не контролировала себя. Но неужели она действительно занималась с ним любовью, полностью отдавшись безумному желанию?

Да, вынуждена была признать она. Определенно так и было. И нечего сваливать все на шампанское – иначе ее воспоминания не были бы такими реальными. Она помнила каждый поцелуй, каждое прикосновение, даже свои ощущения… И никогда уже ей не забыть испытанного чувства полного удовлетворения.

Линда снова упала на подушки. Как можно было, попав в затруднительную ситуацию, сделать ее в десять раз хуже. А еще считала, что у нее до этого были проблемы!

Как же ей вести себя, когда Джеральд проснется? Когда они должны будут посмотреть друг другу в лицо? Ведь прошлой ночью она, Линда Бразерс, хладнокровно и умело, как будто только этим и занималась, соблазнила своего шефа.

Джеральд пробормотал что-то во сне, и Линда замерла, пока он снова не затих.

Ужасные картины замелькали у нее в голове. Вот сейчас он проснется и с мукой на лице начнет вспоминать, как оказался в ее постели? Или хуже – с недоумением, в шоке от случившегося! Или с жалостью? Жалость – хуже всего. Стронг искренне сочувствовал ей, когда она рассказала ему об отце. Не поэтому ли и остался с ней? Правда, сначала сказал, что ему надо идти, но она практически упросила его остаться. И он не ушел. Может, это было жестом благотворительности, так как ему стало жаль ее?

Чем дольше Линда размышляла над этим, тем труднее ей было назвать какую-либо другую причину. Ведь она – как грубо, но довольно точно выразился Брайан – не тот тип женщины, который привлекает Джеральда.

О, мне сейчас станет плохо! – хотелось ей крикнуть.

Джеральд повернулся на бок, спиной к ней, и зарылся головой в подушку. Без его руки, обнимавшей ее, она почувствовала неожиданный холод. Этот парализующий холод был и в ее сердце. Что он скажет, когда подойдет неизбежный момент объяснения? Постарается тактично избавиться от нее?

Мобилизуя остатки самоуважения, Линда соскользнула на край постели. Я вовсе не убегаю, сказала она себе твердо. Я просто хочу выиграть немного времени для размышлений.

Она нашла джинсы и хлопчатобумажный свитер, в которых была вчера на работе, и, схватив их под мышку, на цыпочках прокралась в гостиную. Поднос с нетронутой закуской стоял на кофейном столике. Сыр заветрился и пожелтел, края засохших ломтиков салями загнулись. Ничего не хотелось трогать. Какое имеет значение, если все это постоит еще несколько часов?

Линда всунула ноги в босоножки, нашла сумку и стала искать в ней ключи, которых почему-то не оказалось на обычном месте. Она потеряла еще несколько драгоценных минут, отыскивая вечернуюю сумочку, с которой была вчера, и наткнулась на ключи. Они лежали на камине, куда их положил Джеральд. Девушка схватила их и повернулась, чтобы уйти.

Из дверей спальни ее приветствовал хрипловатый после сна голос:

– Привет. Или уместнее сказать «до свидания»?

Линда резко обернулась.

На Джеральде были только сатиновые трусы в полосочку. Иной мужчина в таком наряде, с растрепанными волосами, босой, выглядел бы довольно смешно, даже нелепо. А этот был восхитителен! Глядя на взлохмаченные волосы, Линда вспомнила, как запускала в них пальцы ночью. Скользнув взглядом по широкой груди, мускулистость которой не скрывали темные курчавые волосы, девушка опустила глаза.