— Надеюсь! — сказал маркиз. — Должен заметить, что, чем в больший ужас он придет, тем сильнее я обрадуюсь!

Он остановился, затем, заглянув во встревоженные глаза Улы, добавил:

— Вам первым делом необходимо забыть, что вам пришлось испытать по вине ваших жестоких родственников. Для вас, Ула, начинается новая жизнь, которая, надеюсь, вам придется по душе.

— Жаль только… что мама… не может выразить вам благодарность… как пытаюсь сделать… я, — сказала Ула. — Мне кажется… что я сплю… а утром… проснусь снова в Чессингтон-холле.

Ее слова заставили герцогиню рассмеяться, но девушка снова едва сдерживала навернувшиеся на глаза слезы.

Ула направилась наверх, чтобы принять перед ужином ванну, а герцогиня стала готовиться ко сну.

— Мне необходимо хорошенько отдохнуть, дитя мое, — сказала она, — так как скоро мы окунемся в море балов, приемов и обедов, устраиваемых для вас, и я намерена наслаждаться каждым мгновением этих развлечений и принимать все приглашения, которые, уверена, дождем хлынут на вас.

Ула рассмеялась, а герцогиня, залюбовавшись ее нежным личиком, добавила:

— Положитесь во всем на Дрого. Он любит бросать вызов и с огромным наслаждением разрабатывает стратегические планы предстоящих кампаний, словно истинный полководец. От нас требуется лишь в точности выполнять его приказания.

— Вы оба так добры ко мне, — сказала Ула. — Вчера вечером я засыпала вся в слезах, потому что дядя Лайонел снова ударил меня, а Сара таскала за волосы. Я… я хотела умереть… но сейчас я хочу жить, потому что… все так… замечательно!

— Отныне жизнь вы будете видеть только в таком свете!

Улыбнувшись, герцогиня удалилась в свою спальню.

Маркиз перед тем, как спуститься К ужину, заглянул к бабушке.

Герцогиня, седовласая и величественная, возлежала на кружевных подушках. Пышные волосы ее выбивались из-под изящного кружевного чепца, а тонкие пальцы едва виднелись под кружевами шелковой ночной рубашки.

Герцогиня с удовлетворением оглядела своего внука.

В вечернем костюме маркиз выглядел очень элегантным.

Вместо коротких штанов и шелковых чулок на нем были надеты узкие черные брюки дудочкой, введенные в моду принцем-регентом. Шейный платок был завязан с особой тщательностью, а в сюртуке с длинными шелковыми фалдами чувствовалась рука настоящего мастера.

С волосами, словно слегка растрепанными ветерком, — эту моду опять же ввел принц-регент — маркиз выглядел таким красивым, что герцогиня подумала, какой же недальновидной надо быть девушке, чтобы оттолкнуть такого жениха, как, судя по всему, поступила леди Сара.

Старая герцогиня прекрасно видела, что циничные складки на лице ее внука, спускающиеся от носа к краям губ, стали еще глубже обычного. Во взгляде его, критически изучающем всех и вся, сквозила высокомерная надменность.

— Будь проклята эта девчонка! — Проворчала про себя герцогиня. — Она могла развеять гложущее его разочарование. Что бы он ни говорил, ему потребуется много времени, чтобы простить и забыть!

Однако громко она свои мысли не высказала и, наоборот, радостно воскликнула:

— Дрого, как ты великолепно выглядишь! Не удивительно, что принц-регент так завидует тебе: он с каждым годом становится все жирнее и рыхлее, в то время как ты, кажется, делаешься лишь стройнее и изящнее.

— Я постоянно занимаюсь спортом, — ответил маркиз. — К тому же я не обжираюсь на ежедневных пирушках в Карлтон-хаузе.

— И все же, твой повар на Беркли-сквер — знаток своего дела, и я жду не дождусь, когда смогу насладиться плодами его искусства.

— Я буду очень рад принимать вас у себя, дорогая бабушка, — искренне признался маркиз.

— Ты действительно хотел сказать, что у меня есть лишь двадцать четыре часа на то, чтобы превратить эту девочку из гадкого утенка в лебедя? — спросила герцогиня.

— Необходимо сделать невозможное, дорогая бабушка, — ответил маркиз. — Вы должны понять, что, как только Ула появится в обществе под вашим покровительством, граф больше не сможет требовать ее возвращения в Чессингтон-холл.

— Совершенно согласна с тобой, — кивнула герцогиня. — Этого нельзя допустить ни в коем случае.

Внимательно посмотрев на внука, она добавила:

— Моя горничная говорит, что, когда она помогала Уле принять ванну, ее ужаснули рубцы на спине девушки, некоторые из которых, полученные вчера вечером, еще кровоточили!

Маркиз нахмурился.

— Значит, она сказала мне правду?

— К сожалению, да, — кивнула герцогиня. — Робинсон говорит, это очень болезненные раны. Одежда прилипла к кровоточащим рубцам, и раны причинили ей страдание, когда бедняжка раздевалась.

Герцогиня с удовлетворением отметила сверкнувший в глазах внука гнев, его плотно стиснутые губы. Она поняла, что он сомневался в правдивости рассказа Улы о перенесенных от руки собственного дяди побоях; у нее самой были те же подозрения.

Но теперь не оставалось никаких сомнений, что с бедной девочкой обходились хуже, чем поступил бы со своим ребенком забулдыга-работяга, напившийся в пятницу вечером.

— Я позабочусь о том, чтобы этот негодяй Чессингтон-Крю заплатил за все! — воскликнул маркиз.

— Возблагодарим же Господа, — тихо промолвила герцогиня, — что ты избежал брака, который сделал бы тебя не только несчастным, но и более циничным и разочарованным, чем сейчас!

— Кто это говорит про меня такие вещи?

— Не буду с тобой спорить, — ответила бабушка. — Ты всегда был моим самым любимым внуком, и я желаю тебе найти свое счастье.

— Я больше не надеюсь, что это осуществимо, — сказал маркиз. — Но я готов довольствоваться определенным комфортом, а это по крайней мере в настоящий момент категорически исключает женитьбу.

Не желая больше говорить на эту тему, он поцеловал бабушку в щеку, затем прикоснулся губами к ее руке.

— Спокойной ночи, бабушка! Я очень признателен вам за понимание и готовность, с которыми вы приняли мою игру, и, что бы ни случилось, мы обязательно с радостью увидим, как два омерзительных человека получат по заслугам.

С этими словами он, улыбнувшись, вышел из комнаты.

Но герцогиня долго еще печально смотрела на закрывшуюся за внуком дверь.

Маркиз достал из нагрудного кармана золотые часы.

— Пора ужинать, — резким тоном заметил он. — Вы должны научить Улу не опаздывать.

— Полагаю, — ответила герцогиня, — ее задержало новое платье, которое я купила для нее утром на Бонд-стрит. Мы надеемся, оно тебе понравится.

Маркиз ничего не сказал, и герцогиня продолжала:

— Вне всякого сомнения, девочка, как говорят слуги, «стоит того, чтобы ее красиво одевали». Дрого, пожалуй, твоя уверенность в том, что Ула произведет настоящую сенсацию, появившись у меня на приеме завтра вечером и на твоем балу в пятницу, совершенно обоснована. Девочка поистине очаровательна.