Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сергей опрокинул в себя содержимое чашки, не поморщившись.
– Можно еще закурить?
– Лучше, думаю, закусить.
– Нет, покурить.
– Курите.
По телу Сергея прошла горячая волна, одновременно согревая и успокаивая.
За окном отчетливо раздался гул подъезжающих к дому машин.
Сергей, бросив сигарету, припал к окну. Рядом стояла и смотрела на происходящее во дворе Ольга. А там веером возле подъезда Роенко остановились три машины милиции. Из «уазика» вышли трое, к ним присоединились двое из «Жигулей». Все с автоматами. Зашли в подъезд. Из «Газели» выскочили ребята в камуфлированных комбинезонах, в бронежилетах, с оружием. Разбежались по подъездам.
– Так! – проговорил Сергей.
Ольга спросила:
– Это за вами?
– Да!
– Как их много!
– Группа захвата опасного преступника.
– И этот преступник вы?
– Да!
Даже из кухни было слышно, как по лестнице, тяжело ступая ботинками, наверх поднялось несколько человек.
– Пошли через крышу, – вслух подумал Роенко. – Ну-ну! Взялись круто! Оля! – обернулся он к женщине. – Милиция, убедившись, что меня в моей квартире нет, начнет обход других. Могли бы вы им сказать, что меня здесь нет?
– С одним условием!
– Каким?
– Потом вы расскажете мне всю правду о себе. Что произошло? И почему вас хотят арестовать?
– А если я отвечу отказом?
– Вам же самому легче станет.
– Хорошо, я все вам расскажу.
Но до последнего подъезда сотрудники милиции не дошли. Люди в форме вышли из дома, и машины выехали со двора.
Сергей спросил:
– Исповедь мою здесь, на кухне, слушать будете?
– Пойдемте в комнату!
Они вошли в чистую, очень уютную небольшую комнату.
Оля молчала, не торопила Сергея, а тот немного замялся, не зная, с чего начать. И ему вдруг захотелось рассказать этой милой женщине о себе все – начиная с неустроенного детства. Что он и сделал. И рассказ ему дался неожиданно легко, будто делился он самым сокровенным не с чужим человеком, а единственным, самым близким другом.
Оля обладала редким качеством. Она умела слушать. Не перебивая, не задавая вопросов. Она молчала, а Сергей говорил. Более часа. Но они не заметили этого. Сергей закончил словами:
– И вот тогда мне пришла в голову мысль пойти к вам.
Оля, подперев подбородок рукой, продолжала молчать. Ее потрясло услышанное. Как на экране, перед ней проплыли кадры жизни этого сидящего напротив офицера. Жизни тяжелой, опасной, сопровождаемой постоянным обманом, подлым предательством и безысходностью. Ей не было жалко Сергея. Ей было обидно за него. Женщина чувствовала в нем сильного, порядочного, честного человека, жестоко обманутого в самом святом – в любви.
Молчание затянулось.
Ни Сергей, ни Ольга не знали, что сказать друг другу. Так иногда бывает.
Роенко захотелось курить. Он встал.
– Знаешь, Оля, – он как-то незаметно перешел на «ты», – мне нужно некоторое время переждать. Найти своего боевого друга. Пока его телефон молчит, но он должен объявиться, а пока я хочу остаться у тебя. Нет, конечно, если ты против, я уйду.
– Сережа! Конечно, оставайся. Но что ты будешь делать дальше?
– Не знаю!
Он вышел на кухню. Действительно, что ему делать дальше? Крышу, так скажем, он обрел. Даже надежнее, чем у Дуба. А потом? Что будет потом?
Подполковник Зверев собирался выйти из своего кабинета на утреннее построение части. По внутренней связи его вызвал оперативный дежурный:
– Товарищ подполковник, говорит оперативный дежурный майор Овсиенко. Разрешите обратиться?
– Давай, что там у тебя!
– Доклад из комендатуры.
– Ну?
– Примерно около пяти часов утра с гарнизонной гауптвахты сбежал капитан Роенко.
Зверев даже поднялся из-за стола, услышав невероятную новость.
– Как это «сбежал»?
– Выбил решетку и был таков!
– Ах, черт! Этого еще не хватало! А куда караул смотрел, мать их?
– Не знаю, товарищ подполковник!
– А что ты вообще знаешь?
– Я-то здесь при чем? – обиделся майор.
– Ладно, извини, погорячился. Вызови ко мне начальника штаба.
Зверев набрал номер телефона Костычева.
– Павел Егорович? На проводе Зверев!
– Доброе утро, Игорь Николаевич!
– Да какое оно, к черту, доброе.
– Ты о своем капитане?
– О ком же еще?
– Да, начудил, дурила! А сбежал красиво, профессионально. Группа захвата была у него дома через полчаса. А от «губы» вашей до его хаты – минут двадцать резвого бега. В пять утра такси поймать – проблема. Но он к приезду моих людей уже и дома побывал – переоделся. А ушел через крышу. Молодец, парень, не зря в разведчиках у тебя ходил.
– Слушай, Егорыч, а что ты так спокоен? Тебе же его брать. И статью лишнюю вешать.
– Да не спокоен я. А взять-то мы его возьмем. Ты лучше знакомых его собери, с кем он общался. К кому-то он должен обратиться за помощью. Не будет же он по подвалам отираться?
– Это я сделаю. А что там насчет Короткова?
– Поговорил я с ним. Показания он изменил. Получается, что сам стволом баловался, ну и выстрелил случайно. Заключение баллистической экспертизы подвели под его пистолет. В ресторане тоже поработали наши ребята. Никто там в тот вечер Роенко не видел. Ни обслуга, ни «бабочки», ни охрана. Все это запротоколировано и представлено следователю. А с пистолетом своим разбирайтесь сами.
– Уже разобрались. Не было никакого вскрытия ружкомнаты. Найти его надо, Игорь. И чем скорее, тем лучше.
Разговор прервал начальник штаба.
– Вызывали, Игорь Николаевич?
– Минуту! – И в трубку, Костычеву: – Ты мне, если что, звони.
Зверев взял листок бумаги, набросал несколько фамилий и протянул начштаба.
– Проведи построение. Тех, кто в списке, давай по одному ко мне.
А ближе к обеду Костычев получил результаты повторной экспертизы. Ее он решил провести, зная, что тем ударом, который применил капитан, убить охранника было сложно. Результаты экспертизы подтвердили предположения полковника – Роенко не убил охранника. В трупе был обнаружен препарат, вызвавший обильное кровоизлияние в мозг. Было найдено и место укола. В предплечье.