– М-м-м.

– И больше, пожалуйста, никаких ночных прогулок. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Габи взглянула на него сонными глазами, а затем, словно исполняя давно задуманное желание, подняла руку, скользнула ею по его шее, запустила пальцы в кудрявые волосы на груди и провела по его спине. Затем Габи притянула его к себе и почувствовала, как под гладкой, словно атлас, кожей напряглись упругие мышцы.

Ладонь второй руки Габи положила Луису на грудь, перебирая пальцами вьющиеся волосы. От легких прикосновений ее ладоней его дыхание участилось, а крошечные соски затвердели. Луис вздрогнул всем телом, и она почувствовала тяжелые удары его сердца. Габи подняла к нему лицо и ощутила на щеке теплое дыхание. Ее влажные губы жадно раскрылись навстречу поцелую.

Луис ощутил на своих губах пряный аромат дикого меда. Его язык погрузился в ее губы, тело напряглось и отяжелело. Мысли Габи о том, что следует делать, а чего не следует, куда-то испарились. Оставался лишь один первобытный инстинкт, повелевающий прижать его к себе, раствориться в нем, принять его в себя. Тело Габи напряглось, и она выгнулась навстречу ему. На мгновение руки Луиса обхватили ее плечи, пальцы впились в тело, но он тут же разжал их, резко высвободившись из объятий.

Габи протестующе застонала.

– Нет, Габи, не сейчас. Я хочу, дорогая, чтобы ты полностью сознавала себя, когда мы будем любить друг друга, и я хочу, чтобы этот миг навсегда запечатлелся в твоей памяти.

Луис поднялся и натянул простыню ей до подбородка. Но прежде чем он неслышно закрыл за собой дверь, Габи погрузилась в глубокий сон.

– Добрый день, сеньорита Габриэла.

Послышалось тихое постукивание фарфоровой посуды, а затем яркий луч света ударил Габи прямо в глаза. Остатки глубокого сна, в который она погрузилась после своего приключения, улетучились. Габи открыла глаза и увидела молодую горничную, открывающую последний ставень.

– Добрый день, Хуанита. – Габи повернулась к горничной и, когда та ушла, улыбнулась.

Поднос с завтраком стоял на столике возле кровати, от него исходил аппетитный запах. Габи почувствовала, что в горле пересохло, и от аромата чая у нее потекли слюнки. Она слегка приподнялась и замерла. Ее карие глаза потемнели от ужаса, отказываясь воспринимать увиденное. Вместо шелковой ночной рубашки на ней была матросская рубашка из тонкого поплина, показавшаяся ей пугающе знакомой. Все произошедшее всплыло в памяти, словно из тумана… Но ведь хоть что-то из тех видений должно было, наверное, произойти на самом деле. Луис действительно надел на нее эту рубашку, которая продолжала хранить тепло его тела! И даже сейчас, слегка нагнув голову, она была уверена, что чувствует запах Луиса Эстрадо.

Габи прищурилась, пытаясь привести в порядок воспоминания, постепенно всплывающие в ее сознании, восстановить ход событий. Да, она чувствовала себя как-то очень странно и вышла в сад к бассейну… Затем она повернулась и увидела его. Даже сейчас, лежа в теплой постели, она содрогнулась, вспомнив об этом… Потом она упала в темную воду бассейна, и он на руках отнес ее в дом, раздел – при этом воспоминании щеки Габи сразу запылали – и надел на нее эту рубашку. А потом он ушел… действительно ли ушел просто так?

Откуда же эти эротические видения, всю ночь преследовавшие ее во сне? Неужели это лишь отражение того, что действительно произошло в этой постели? Нет, это только сон. Она не могла вести себя так с мужчиной, это не в ее правилах, тем более с тем, кого она ненавидит.

И все-таки случившееся было правдой. В зрелом возрасте, двадцати шести лет от роду, благоразумная, твердо стоящая на ногах, Габи Холм вдруг начала предаваться любовным мечтаниям! Какое-то время она сидела, покусывая губы, а затем с иронией подумала, что в подобных случаях стоит чуть более обдуманно выбирать мужчин.

С жадностью выпив чай, она пошла в ванную комнату и, встав перед зеркалом, начала медленно расстегивать пуговицы рубашки. Показалось ли это ей, или выражение ее глаз действительно изменилось? Быстро отведя взгляд в сторону, Габи уронила на пол рубашку и в ужасе уставилась на свои плечи. Две бледно-голубые отметины недвусмысленно указывали, куда впились пальцы Луиса, когда они остались одни вдвоем в душной комнате.

И что он сказал тогда? «Когда мы будем любить друг друга…». «Когда», а не «если». И его слова, постоянно возникающие в ее сознании, не походили на угрозу, а звучали как обещание чего-то неизбежного.

Когда Габи спустилась к завтраку, она услышала мужские голоса, разговаривающие на повышенных тонах, и в нерешительности остановилась в дверном проеме. Дед сидел во главе стола, а Луис, опершись на локоть, застыл у окна, уныло глядя в сад. Старик поднял голову и увидел Габи.

– А, Габриэла, доброе утро.

– Доброе утро, дедушка. – Габи лишь бросила робкий взгляд в сторону Луиса, не будучи уверена, соизволит ли он посмотреть на нее.

– Входи, дорогая. Ты хорошо спала?

– Я… – Неожиданно, прежде чем Габи сама успела это осознать, ее взгляд снова скользнул в сторону Луиса, который как раз в этот момент повернул голову и встретился с ней глазами. Его лицо выглядело бесстрастным. «Когда мы будем любить друг друга…». Габи почувствовала, что предательски краснеет, но ей все-таки удалось отвести взгляд. – Да, спасибо, дедушка. Очень хорошо.

– Прекрасно, прекрасно.

К счастью, он, казалось, совсем не заметил охватившего Габи смятения, и, когда в комнате появилась горничная с серебряным подносом, Габи заняла свое место за столом. Она изо всех сил старалась сосредоточиться на своих действиях, встряхивая льняную салфетку или наливая себе темный, ароматный венесуэльский кофе, однако каждым нервом, каждой частичкой своего тела Габи ощущала, как ее кузен отходит от окна, как он направляется к креслу напротив.

– Я просил Луиса, – старик нарушил молчание, длившееся уже несколько минут, – чтобы он взял тебя утром на прогулку и показал имение.

Так вот что означали эти громкие голоса и унылое выражение лица Луиса! Габи украдкой взглянула на кузена и увидела, что он нахмурился, склонившись над чашкой кофе.

– Но я думаю, что он очень занят…

– Вздор! Вот если бы я был моложе, то, безусловно… – старик неожиданно замолчал. В его голосе звучало огорчение, которое не могло не тронуть доброе сердце Габи.

Подойдя к нему, она неожиданно накрыла своей ладонью руку деда.

– Может быть, если мы поедем вместе на машине, вы сами покажете мне имение?

– Большинство дорог в имении не годятся для машин. Впрочем, может быть, как-нибудь в другой раз, дорогая, – несколько старомодно он поднес руку Габи к своим губам с грациозностью испанского гранда. – Кроме того, сегодня утром приедет мой врач. И на этот день у меня назначены другие встречи.

Старик положил на стол салфетку.

– Итак, вопрос решен.

– Вы умеете ездить верхом? – Казалось, впервые за то время, что они сидели за столом, Луис взглянул на Габи.