Наше путешествие началось очень давно, и я вижу, как каждый из нас растет, меняется. В школе Мэджик учился в параллельном классе, он был очень крутой парень, шустрый, стильный, красивый. Очень эмоциональный, даже вспыльчивый, но всегда позитивный и добрый. Баскетболист – нравился всем девушкам! И мне нравился, но, конечно, в другом смысле. Помню, была у нас мода кидаться ластиками в школьных коридорах, и однажды Мэджик попал в глаз одному парню, которого тоже звали Ренарс. Все тогда суетились, переживали за него, потому что правда очень серьёзно ему в глаз прилетело, и я тоже тревожился, но за Мэджика. К счастью, кончилось всё для всех хорошо.

Наша дружба с Марисом укрепилась в тот момент, когда мы сидели у него дома и придумывали, как бы нам стать популярными.

Марис у нас мастер на все руки, он хозяин в широком смысле. Я этот талант очень ценю, хотел бы его иметь – а уж как моя жена бы этого хотела, ух! Марис если что-то делает, причём неважно, дом или песню, он делает это не спеша, основательно, обдуманно – на века! Я думаю, что мы с Каспарсом более импульсивные, и этим иногда бесим Мариса с Мэджиком, но спасибо им, что терпят. Вообще, у нас в группе демократия, но есть моменты, когда каждый может топнуть ножкой и сказать: «Не буду!» Каспарс, например, наотрез отказывается летать на некоторых моделях самолётов. Иногда я могу высказаться ультимативно, потому что мне как солисту чаще приходится выражать мнение группы, а если лично я его не разделяю – то и говорить не буду.

Каспарс в школе ходил в забавной серой кофте, у которой рукава были длиннее, чем нужно, он ими смешно размахивал. Помню, родственники привезли ему из Германии джинсы и кассетный плеер «Walkman» с оранжевыми наушниками – о, как я ему завидовал!

На этом плеере он и дал мне впервые послушать альбом Depeche Mode «Music for the Masses», когда мы вырубали кусты в канаве учебного электрического полигона. Это была фантастика! Музыка, конечно, не кусты. Каспарс в юности жил весьма богемной жизнью, и он сильно изменился, ведь сейчас он прагматично руководит стратегией BrainStorm, вместе с Айей выводит группу на новый уровень. В нём соседствуют искреннее великодушие и въедливая педантичность. Он в своё время ввел в BrainStorm штрафы за опоздание, по евро за минуту, – и это реально научило нас пунктуальности! Хотя иногда я не понимаю, как можно так сильно любить весь мир и при этом загонять товарища в угол из-за малейшего нарушения дисциплины. Я восхищаюсь его талантом видеть вещи сверху, общую картину.

Когда мы в любом обсуждении заходим в тупик, приходит Каспарс и говорит: «Ха! Спокойно, я всё вижу кристально чисто!» Каспарс внимателен к природе, он всегда любую букашечку, которую увидит в квартире, возьмёт и на улицу вынесет, чтобы не пострадала ни одна живая душа просто потому, что кого-то бесит, как она жужжит. Вот я скорее прихлопну комара – не могу лгать, много я в своей жизни букашек погубил, эх! И мне кажется, Каспарс иногда преувеличенно это делает, но это всё равно трогательно.

Он санитар кармы каждого из нас и BrainStorm! А ещё он большой идеалист. Ему очень нравится песня Джона Леннона «Imagine» – в ней есть тот идеальный мир, к которому он стремится. И я желаю ему и нам всем в этом только успеха!

За что я хватаюсь, когда трудно держаться? За гитару и за друзей. В прямом смысле, потому что, если я не в духе или напряжен, я беру гитару и полчаса могу играть, петь, музыка гармонизирует меня. Я счастлив, что у меня есть эта возможность. За друзей я тоже хватаюсь буквально. Был момент в Берлине – мы записывали альбом «7 Steps Of Fresh Air», и однажды утром я пошёл в парк размяться, побегать. Обратно решил пройти короткой дорогой, через детскую площадку. А она была застелена специальным покрытием, мокрым от утренней росы. Я поскользнулся, нога пошла вперед, я услышал «кряк» – и упал. «Ай, – думаю, – вот как бы сейчас полсекунды обратно отмотать!» Но как всегда в жизни – никак. Так и лежу со сломанной ногой на детской площадке, больно очень, встать не могу, и телефона у меня с собой нет. Вокруг стали собираться детки, что-то лепетали на немецком, смешили меня, зайчата.

Наконец подошла их воспитательница, и я попросил у неё телефон – хорошо, что я знаю номера друзей наизусть! Набрал Мэджика, и они с Марисом тут же прибежали. Подхватили меня, и я, прямо как на войне, обнял их за плечи и на одной ноге допрыгал до отеля. Потом они повезли меня в больницу, там мне сделали рентген, зафиксировали ногу… Это реальная ситуация в жизни – никакой философии! Вот он я, у меня трудный момент, у меня сломана нога, я не могу идти один. Но у меня есть друзья, я хватаюсь за них, потому что они рядом и готовы поддержать. Иногда ты можешь не замечать этого в обычной жизни, не ценить, как это важно, иметь настоящих друзей, но потом раз – и поскользнёшься на улице, не дай Бог. Забавно, что песня «Скользкие улицы» хоть и не об этом, но мы поем её с группой Би-2, а их я тоже могу назвать настоящими большими друзьями.

Фестиваль окончен. Кажется, всё на ура!

Фотосессия в Петербурге за 15 минут – простая и милая, как улыбка Мэджика!

Ни малейшего понятия, где это! Ах, память… Может, Каспарс знает? Рога и рога

Легендарное фото – наш третий концерт в школе и первое исполнение «Lidmašīnas»! Позади Каспарса знак выпускников – мы играем для них

Я со шваброй и двумя Марисами – у одного в руках огнетушитель, у другого – отвертка. Видно, что серьёзная фотосессия с глубоким смыслом! Школа, 1987 год

Лёва и Шура Би-2:

Лёва Би-2: Наша дружба с BrainStorm началась со скандала.

Шура Би-2: Мы познакомились с ними в Риге в начале нулевых. Был большой фестиваль, где играли BrainStorm и Би-2, причём мы, как ни странно, были хедлайнерами на их территории. И вот BrainStorm уходят со сцены, а наши резвые техники мгновенно выдёргивают все провода и ставят сетап Би-2. И тут BrainStorm возвращаются, чтобы спеть свой суперхит «Maybe», и видят…

Лёва: Они не видят, а слышат, что у них не работают ни инструменты, ни микрофоны. Парни как-то выкрутились и малыми средствами исполнили «Maybe», но скандал был грандиозный и вполне мог перерасти в международный.