Живая, обладающая интеллектом и чувствами? До этого не обращала на нее никакого внимания. А теперь ужасно захотелось осмотреть выданный мне инвентарь. С виду вроде не отличается от земного — откуда в «нем» столько эмоций?

Потерев ладонь о ладонь, я вернулась в гостиную и окинула предстоящий фронт работы в виде двух огромных комнат и засыпанного сухим плющом балкона. С детства приученная к чистоте и порядку, никогда не считала чем-то зазорным взять тряпку и вытереть, к примеру, разлитое на паркет молоко. Олег терпеть этого во мне не мог, насильно насаждая мнение, что жене бизнесмена зазорно наводить чистоту своими руками и, вообще, прикасаться к чему-то тяжелее дамской сумочки. Максимум, поправить съехавшую на середину дивана подушку или сварить с утра кофе. Для всего остального в доме прислуга.

Я поморщилась.

Воспоминание о бывшем муже кольнуло сердце острее, чем могла ожидать. Отрицать, что душа все еще переполнена к нему нежными чувствами бессмысленно. Да и зачем обманываться, что якобы равнодушна к Олегу, если все еще его люблю? Пусть невольно, пусть это причиняет дикую боль, но люблю и ничего не могу с собой поделать…

В любом случае, где бы он сейчас ни был — с Анжеликой или один, чувствует он себя получше моего. Глаза защипало от слез. Надо же, не плакала со дня подачи заявления в суд. Тогда пролила, наверно, ведра три, уткнувшись лицом в одеяло. А потом, как отрезало и ни слезинки.

Упрямо тряхнула головой, как привыкла с детства, когда с кем-то спорила, отстаивая свою правоту, и строго-настрого запретила себе расклеиваться. Нашла время тревожить душу дополнительным волнением.

Вон, одной тайной комнаты пока что с избытком.

Выкинув из памяти прошлое, что даже если бы захотела уже не верну, я активно взялась за уборку. Благо, щетки, швабра, ведра и остальные принадлежности половину движений проделывали по одному моему слову.

— Вы, — обратилась к трем щеткам и широкому совку, что воспарили из тележки, едва ткнула в них пальцем, — к тем окнам и камину. — Вы, — бросила взгляд на мусорный контейнер и большой веник с человеческий рост, — на балкон подметать пыль.

Развернулась к швабре и ведру с водой:

— Вы двое, за мной.

Деревянный черенок лег в мою протянутую ладонь. Подплывшее по воздуху ведро, покорно опустилось у ног.

— За дело? — Подбодрила скорее себя, чем одушевленные магией предметы.

На то, что воцарилось в комнате через минуту, сложно было смотреть без улыбки. Одни щетки начищали потолок и стены, другие — полировали стекла и зеркальные поверхности, а я, мурлыча песенку под нос, драила пол.

Не ожидала, что найду в работе горничной особую прелесть.

Когда с уборкой было покончено, я обвела взглядом сиявшие чистотой покои и с чувством выполненного долга велела инвентарю вернуться в тележку.

— Скорее, — поглядев на часы, торопливо махнула рукой. — До девяти меньше четырех минут.

В корзине одна за другой исчезали уборочные вещицы и, когда, наконец, улеглись по местам, я их внимательно пересчитала. Семнадцать? А должно быть восемнадцать. Взгляд лихорадочно поплыл вдоль плинтусов и зацепился за щетку, застрявшую под днищем кресла.

— Вот ты где, проказница.

Щетка задергалась активнее, будто призывая на помощь.

— Бедняжка, — умилилась этой сцене. — Уже иду.

Сдвинула кресло бедром (не думала, что оно настолько тяжелое, кирпичом, что ли набито) и опустилась на колени. Выскользнув из деревянных тисков, щетка лихо запрыгнула мне в руки и пощекотала кожу влажными волосинками.

— Перестань.

Шевельнувшись еще разок, она притихла на фартуке, а я рассмотрела вдоль плинтуса темные пятна. Поскоблив одно ногтем, поднесла руку к лицу с заранее нехорошим предчувствием.

Вещество до боли напоминало подсохшую человеческую кровь.

Я нервно хихикнула. А после того, как отогнув край ковра, заметила на полу очертаниятемной лужи кем-то старательно затертой от силы день или два назад, вообще перестала дышать. Будто нарочно под потолком пронесся хрипящий порыв и, успевший притупиться в глубине души ужас, всколыхнулся с новой силой.

Эти пятна без сомнения чья-то кровь!

Подняла глаза, надеясь хоть что-то рассмотреть в темноте, казавшейся теперь зловещей. Голова загудела от проснувшихся в мозгу предположений.

Муж застал жену с любовником?

В комнату пробрался наемный убийца?

А, может, все совсем не так? И здесь произошло еще что-то более ужасное, неподвластное моему простенькому человеческому уму?

— Идиотка!

От мертвенного тона, грохнувшего с порога, мои пальцы непроизвольно разжались, выпуская край ковра. С огромным усилием перевела в ту сторону взгляд, примечая в дверях злую, как гарпия Мириам. Ее сцепленные на уровне живота руки замком заметно подрагивали.

— Догадывалась, что тебя невозможно оставить одну. Знала, такая как ты не будет следить за временем!

Расцепив кисти, она оплела собственное тело искристым коконом и только после этого переступила порог. Выходит, себя обезопасила мощной магической защитой, а мне даже дешевого амулета не сподобилась выдать?

Я открыла рот, намереваясь высказать все, что о ней думаю, но дамочка умело заткнула меня криком:

— Молчи. И так в шаге от наказания.

И сморщилась, видя, что я сижу на коленях с дрожавшей в моих руках щеткой. О, боги, она и впрямь, дрожала. Мгновенное замешательство, что седую ведьму боятся не только горничные, но и уборочный инвентарь, прошло из-за нового окрика:

— Чего расселась. Вставай.

Пока она оценивала плоды моего получасового труда, я выпрямилась, отряхнула подол и, вернув «опоздавшую» в тележку, незаметно отерла о фартук набившуюся под ноготь кровь. Распространяться об уликах благоразумно не стала. Позже во всем разберусь. К тому же, даже если откроюсь, сомневаюсь, что мне поверят.

— На выход!

Едва я подошла, ведьма вцепилась в мой локоть, выталкивая из апартаментов. Хорошо, я умело владею телом (привили на уроках бальных танцев лет с пяти) и о внезапно возникший на пути порожек все-таки не споткнулась. За ногами в коридор выскользнуло удержавшее равновесие тело.

Как только Мириам пристроилась сбоку, железная дверь захлопнулась с оглушающе тяжелым грохотом. Через миг поместье наполнилось громогласным боем часов, возвестивших о наступлении девяти вечера.

Отчего-то этот грохот отдался в висках барабанной дробью. Похоже, перенервничала я сегодня несколько больше, чем способен выдержать мой ослабевший от перехода через Пограничье организм.

Через пару минут, мы спускались по мраморной лестнице, следуя за летящей впереди тележкой. Управляющая по-прежнему не выпускала моего локтя из цепких паучьих пальцев, попутно отчитывая как провинившуюся школьницу. Признаюсь, даже не улавливала суть претензий. Просто глядела, как под ногами сменяются ступеньки из белого камня, и пыталась отвлечься на тихие голоса с соседних этажей.