— Она нашла тебя, — выдохнула я, слезы текли по моему лицу.

— Она так и сделала, — сказала Ребекка, когда Грейс потянулась к моим объятиям.

Я прижала к себе маленькую белокурую девочку и зарыдала в ее мягкие волосы.

— Теперь ты в безопасности, — пробормотала я и почувствовала, как Грейс кивнула.

Я открыла глаза и увидела, что Ребекка смотрит на меня с такой нежной любовью в глазах.

— Прости меня, Ребекка, — взмолилась я. — За то, что не спасла тебя, когда должна была. За то, что не защитила тебя, когда ты была молода, за то, что Иуда сделал с тобой на том холме.

Ребекка подошла ближе, качая головой.

— Тебя не за что прощать, Фиби. Ты спасла Грейс. Теперь мы счастливы. Ты спасла меня, спасая ее.

— Я рада, — воскликнула я.

— Сестра Фиби?

Я медленно обернулась. Она стояла в белом платье, с длинными светлыми волосами и глубокими темными глазами, которые я так хорошо знала. Наши глаза встретились, и она улыбнулась мне. Я поднялась на ноги, чувствуя, как во мне нарастает всепоглощающая любовь, которую я ощущала каждый раз, когда смотрела на нее.

— Сапфира, — прошептала я.

Она немного повзрослела с тех пор, как я видела ее в последний раз, когда мы вместе читали священные писания в коммуне, лежа среди синих цветов весной, держась за руки и улыбаясь под теплым солнцем. Ни людей, ни обязанностей… просто счастье в обществе друг друга. И она стала еще красивее, если такое вообще возможно. Она наклонила голову, когда я посмотрела на нее. Она всегда была такой застенчивой. Такая тихая, но такая красивая от природы. Я провела рукой по ее мягким волосам и почувствовала, как мое сердце затрепетало, а затем разлетелось на части.

— Я так давно тебя не видела, — сказала я срывающимся голосом.

— Да.

Слезы покатились по ее щеке, и я поймала их пальцем. Они были теплыми, прямо как она.

— Я… скучала по тебе, — ее тихое признание разорвало мою душу надвое.

В мгновение ока она оказалась в моих объятиях.

— Я тоже скучаю по тебе, Сапфира. Так сильно, что временами не могу дышать.

— Я хочу вернуться к тебе, — взмолилась она и крепче прижалась ко мне.

— Это небезопасно, — сказала я, плача. — Там, где я, небезопасно для тебя.

— Я знаю, — смягчилась она, но не высвободилась из моих объятий.

Она хотела остаться со мной, я могла почувствовать это своей душой. Мое сердце воспарило. Я тоже хотела, чтобы она осталась.

Я открыла глаза, улыбаясь, счастливее, чем когда-либо могла мечтать, но затем лес начал исчезать. Деревья начали исчезать в темноте, солнце скрылось за таким близким горизонтом. Я пыталась крепче прижать к себе Сапфиру, но переставала чувствовать ее в своих объятиях. Ее тело мерцало передо мной, превращаясь в дым. Я моргнула, пытаясь увидеть ее еще раз, поцеловать в щеку и сказать, что люблю ее. Но потом я начала падать, падала до тех пор, пока что-то не стало твердым, таким твердым, что у меня перехватило дыхание. Я вскрикнула, раскинув руки, пытаясь забраться обратно в лес, но темнота начала рассеиваться, а затем прояснилась, чтобы показать мне стены моей маленькой комнаты.

Я снова лежала в постели, прикованная цепями, с высоко поднятыми руками.

— Нет, — прошептала я, опустошение разрывало меня. — Нет! — снова закричала я, поворачиваясь на бок, пытаясь вернуть свет.

Я хотела вернуться к свету.

Мне нужно было больше зелья. Чтобы вернуться.

Потом я услышала его дыхание.

Слезы волнами катились по моим щекам, когда кайф от эйфории полностью перешел в отчаяние. Рука Мейстера протянулась и смахнула влагу с моих щек.

— Liebchen … — прошептал он.

Когда я посмотрела на него — потому что знала, что должна была это сделать — он снял майку, обнажив огромную черную татуировку, украшавшую его грудь. Символ, который он повторил на многих других частях своей бледной кожи, символ, который висел на больших красных, белых и черных флагах по комнате.

— Она опять тебе снилась? — тихо спросил он, приблизив свое лицо к моему.

Зелье исчезло, и я почувствовала глубокую пустоту в животе, в сердце. Я открыла рот, чтобы умолять его о большем. Мне хотелось еще зелья. Но, прежде чем я успела это сделать, глаза Мейстера затуманились тьмой.

— Отвечай мне! — приказал он.

Рука, которая несколько секунд назад была такой нежной на моей щеке, вдруг стала такой жесткой, когда он сжал мою челюсть и посмотрел на меня с угрозой в глазах.

— Да, — сказала я, проталкивая слова сквозь сдавленное горло. — Она мне снилась.

Он ослабил хватку.

— Забавно, как героин заставляет тебя говорить во сне, как будто ты видишь все в реальной жизни.

Его голова наклонилась в сторону.

— То, как ты плачешь по ней. Хочешь держать ее в своих руках.

Затем он решился на последнее оскорбление:

— Но ты ведь не боролась за нее, не так ли? Ты потеряла ее, и теперь она ушла навсегда.

Он постучал по моей голове.

— Только здесь ты ей нужна. Потому что ты подвела ее, — он выразил свое неодобрение. — Ты была ужасным, ужасным защитником. Отвратительной сестрой.

Его хватка снова сжала мою челюсть так сильно, что я вскрикнула, испугавшись, что мои кости сломаются от его огромной силы. Он оскалил зубы и прошептал:

— И Грейс там тоже была? Хорошенькая малышка, которую ты прятала от меня.

Его нос скользнул по-моему соблазнительно, нежно, пока его рот не коснулся моего уха.

— Она заработала бы мне чертову кучу денег, но ты ее отпустила. Ты забрала ее у меня.

Он отпустил меня, и я вздохнула с облегчением.

Его рука провела по моим волосам.

— Но я получил тебя, — он улыбнулся, жестокой и злой улыбкой. — Я не позволю тебе уйти. Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, не так ли? Моя маленькая рыжеволосая шлюха.

Он потянулся к моему запястью, когда я не ответила. Поэтому я быстро сказала:

— Да. Я… я тоже тебя люблю, Мейстер.

Мейстер отдернул руку и одобрительно кивнул.

— И поэтому ты