Хасан надел шлемофон, и стал слушать эфир, откинувшись на спинку и закрыв глаза.

— Да успокойся Юра, до дуканов еще ехать, как до Китая раком, — ответил Туркмен.

— Ни фига себе, успокойся, я жрать, блин, хочу.

— Ну, сожри сухпай, — предложил Хасан.

— Да ну на хрен эти сухари, лучше в дукане лепешек взять и винограду, блин, виноград хочу, не можу.

— Я тоже виноград хочу, был бы виноград, я б с вами чарса курнул, — сказал Туркмен.

— Ну курни без винограда, — сказал я Туркмену.

— Не, без винограда не интересно. Чем сушняк убивать, водой что ли? А с виноградом кайф.

— Да, Туркмен, ты как всегда прав, с виноградом кайф. Черт, еще колона медленно так движется, быстрее бы до города доехать.

— А мы, наверное, в город заезжать не будем, до моста только, а потом свернем налево в старый город.

— Откуда ты знаешь? — спросил я Туркмена.

— Я так думаю.

— Ну, мало чего ты думаешь.

Вдруг Хасан привстал и поднял указательный палец вверх.

— Что такое Хасан? — спросил я его.

— Тихо! Наш полк на связи, слышно плохо.

— Туркмен, дай сюда второй шлемофон.

— Он не пашет.

— Как не пашет?

— Да так не пашет.

— А чего ты не заменил его в полку-то?

— Забыл.

— Да тихо вы, и так плохо слышно, — крикнул Хасан.

Мы притихли и стали ждать, Хасан некоторое время сидел тихо и слушал, потом раздался его голос:

— Да, я слушаю, да 472-й на связи.

Немного подождав, Хасан опять ответил:

— Да… да, все понятно товарищ старший лейтенант.

Хасан повернулся к Туркмену и сказал:

— Сворачивай за БТРом ротного, и езжай за ним, только быстрее давай, вон машина ротного уже съехала с бетонки.

— Что случилось, Хасан? — спросили мы одновременно с Туркменом.

— Духи вырезали дружественный кишлак, который недалеко от нашего полка.

— Это который со стороны свалки, километра три от нас? — спросил я.

— Да, он самый, зенитчики говорят, что им передал бача из этого кишлака, бача этот лазил по нашей свалке, а когда стал подходить к своему кишлаку, то услышал сначала крики, а потом увидел незнакомых людей с оружием, которые резали там всех в подряд. Ну, он бегом в наш полк и сразу заскочил к зенитчикам, они же там с краю стоят. Мы сейчас находимся недалеко от этого кишлака, да и в боеготовности полностью, поэтому они передали сразу нам.

— Ну, ни фига себе, духи обурели, прям под носом и средь белого дня.

— Это ведь с этого кишлака сказали, что два каравана должны прийти из Ирана? — спросил Туркмен.

— Да, с него, — ответил Хасан.

— Ну, наверно, из-за этого кишлак и вырезали.

— Да что его там вырезать, он небольшой — дувалов десять, наверно, не больше.

В люк заглянул Качок:

— Куда это мы так полетели?

— Духи кишлак вырезали дружественный, — ответил я ему.

— Какой еще кишлак?

— Ну, тот, что за свалкой, километра три от нас в сторону гор.

— А когда вырезали?

— Да вот только что.

— Слушай Юра, подай мой автомат?

Я передал ему автомат, магазины и спросил:

— Что, очко сработало, бронежилет с каской тоже подать?

— Да нет, нафига, в такую жару да еще это железо.

— Вы там за моими стволами смотрите, может, я палить буду в случае чего. И смотри за этим тормозом Сапогом, а то он или под пулемет залезет или вылетит на хер вообще.

— Ладно, посмотрю.

— Далеко там до кишлака?

Качок исчез, потом опять его голова появилась в люке.

— Вдалеке показался, километра два-три примерно.

— Да чего вы паритесь, там, скорее всего, духов давно уже нет, — вмешался Хасан.

— Ну, хрен его знает, это же духи, они всегда там, где их нет, первый раз что ли такое. Лучше застраховаться лишний раз, ты же не первый день в Афгане, и прекрасно знаешь этих уродов.

Через минут пять Качок, Урал и Сапог залезли в БТР.

— Чего вы запрыгнули, — спросил я их.

— Ротный показал, чтоб мы спрятались, кишлак уже рядом, — ответил Качок, и повернулся к Сапогу, который забился в угол возле движков и притих.

— Сапог, чего ты так напрягся? Война еще не началась.

— Да я ниче, сижу просто, — пробубнил Сапог.

— Пошли к нам, чего ты там забился как не родной, — крикнул ему Урал.

Сапог подвинулся поближе к нам, не выпуская из рук свою винтовку.

— Ну все, готовьтесь, подъезжаем к кишлаку, — сказал Туркмен.

Мы приготовили каждый свое оружие, я снял куртку, напялил лифчик и патронташ с гранатами от подствольника, засунул четыре ручные гранаты в кармашки, взял автомат и запасную связку из двух магазинов.

Хасан повернулся к нам и сказал:

— Ротный передал вот что; мы подъезжаем БТРом вплотную к стене, и прыгаем в кишлак, а машина ротного заедет со стороны входа в кишлак, действовать будем по обстановке. Если духи в кишлаке, то отходим и вызываем подкрепление, бой будем вести за пределами кишлака, а то в кишлаке нас накроют.

Мы открыли десантные люки, на случай если БТР подорвут, чтоб сразу покинуть машину.

— Все ясно, короче, действуем по обстановке, — ответил я, и обратился к Туркмену:

— Туркмен, сядешь за пулемет и, если что, прикроешь нас, пулемет на взводе.

— Хорошо, я буду готов, вы тоже приготовьтесь, машина ротного уже отъехала, а до кишлака метров двести, — ответил Туркмен.

Мы молча сидели и ждали, когда Туркмен подъедет к стене, в такие минуты обычно находишься в напряжении, ожидая, что вот-вот раздастся взрыв и завяжется бой.

Через пару минут БТР остановился.

— Все, мы у стены, ну давайте, ни пуха, — сказал Туркмен. Хасан отдал шлемофон Туркмену и откинул командирский люк, чтобы вылезти на броню.

— Хасан подожди, отойди от люка, — попросил я его.

— Что такое, Юра?

— Дай я с подствольника перекину пару гранат через стену, прямо из люка.

Хасан отошел от люка, я достал гранату, вложил ее в подствольник, подобрал угол и пальнул. За стеной раздался взрыв, я вложил еще одну гранату и опять выстрелил, на той стороне раздался еще один взрыв.