— Так зачем ты здесь? — Разумеется, она не для того приехала, чтобы с ним повидаться.

— Чтобы присоединиться к протестующим. Этот лес — последний дом горгон в Южной Англии. То место, куда они веками возвращались, чтобы выводить потомство. Если он исчезнет, исчезнут волосы горгоны — и она погибнет.

Кол сглотнул и невольно оглянулся: он и не знал, что в этих лесах скрываются горгоны, и ему, определенно, не улыбалось встретить одну из них прямо сейчас.

— О, это… это плохо, — пробормотал он. — И где они сейчас?

— Осталась только одна, и я ее хорошо спрятала, — сказала его мать. — Она окажется в опасности, если ее обнаружит кто-нибудь из этих протестующих или дорожных строителей.

«Ага, — подумал Кол, — не говоря уже о том, в какой опасности окажется несчастный, встретивший взгляд горгоны, который обладает силой превращать все живое в камень». Но он подозревал, что его мать это вовсе не беспокоило.

— Папа здесь, ты знаешь? — осторожно спросил он, когда она направилась обратно к лагерю, задевая папоротники длинной юбкой, на которую дюжинами цеплялись колючки. Она ничего не ответила, но по тому, как решительно она сжала челюсти, Кол понял, что это была неприятная новость.

Кол шел за ней до входа в бледно-зеленый туристический автофургон, припаркованный в дальнем конце поляны для пикников.

— Тебе лучше не входить сюда, — сказала она. — Подожди меня здесь: у меня для тебя кое-что есть.

Она исчезла внутри; Колу были слышны голоса, и он попытался представить, с кем она там разговаривает. Он сел на скамейку для пикника и запустил пальцы в волосы: он чувствовал себя ужасно — как раз так, как когда ему было пять лет и он еще жил вместе с матерью. Он не хотел признаваться себе в этом, но она откровенно пугала его. И все же часть его существа тянуло к ней, как будто она держала его на невидимом поводке, за который могла дергать в свое удовольствие. Хуже всего было то, что она, кажется, не понимала, как действует на него: он не много места занимал в ее жизни — так поглощена она была своими змее-волосыми друзьями, и она, вероятно, даже не догадывалась, что значит для него так много.

За спиной раздался крик:

— А, Кол! Вот ты где. А я тебя ищу. Бабушка хочет, чтобы к шести ты был дома.

Кол в ужасе обернулся, понимая, что у него есть лишь несколько секунд, чтобы предотвратить катастрофу. Из-за деревьев вальяжной походкой шагал его отец, приглаживая рукой упавшие на лоб черные волосы и лениво потягиваясь.

— Спасибо. Ну, тогда до встречи, — крикнул в ответ Кол, помахав отцу рукой и сделав вид, что собирается уходить.

— Погоди! — Мак перешел на рысцу, чтобы нагнать его. — Я подвезу тебя на мотоцикле. Вечером мне нужно будет уйти.

«С Эвелиной, нет сомнений», — подумал Кол и, сменив направление, побежал навстречу отцу, чтобы увести его от фургона. Он не хотел, чтобы это известие разнеслось по поляне, где его может услышать мать.

— Прекрасно… — Кол осекся. Все было далеко не прекрасно. В дверях фургона появилась его мать с пакетом в руках. Она застыла на верхней ступеньке, и взгляд ее был каменным, как взгляд горгоны, хотя, к счастью для Мака, не обладал его убийственной силой.

— Здравствуй, Касси, — выдавил из себя Мак, увидев ее.

— Кассандра, — отрезала она.

— Так ты, я вижу, решила присоединиться к нам, протестующим, — продолжал Мак, безнадежно пытаясь завести учтивую беседу. — Думаю, мне следовало догадаться, что ты приедешь.

— Присоединиться, да только не к тебе! — выпалила она. — Никогда больше не совершу такой ошибки.

От такого оскорбления Мак рассвирепел:

— Ха! Ты на самом деле никогда этого и не делала, даже когда мы были женаты! Насколько я помню, слишком была занята, роясь в земле в поисках змей, — странное занятие для медового месяца, согласись?

— Для меня он не был медовым, уж поверь! Ты — вечно в склизких щупальцевых объятиях своих друзей! «Давай поедем на Багамы», — сказал ты. Ох, какой доверчивой я тогда была. Мне следовало догадаться, что тебя скорее интересуют не пляжи, а Кракен[5].

— Так ты ревновала! — торжествующе вскричал Мак.

Кол украдкой огляделся: ссора уже привлекала внимание других туристов; начала собираться небольшая толпа. Кол увидел Рэта и его семью, выходящих из автобуса, и подумал, успеет ли он ускользнуть, пока они его не заметили.

— Ревновала? Ревновала — тебя? Ха! Ты, второсортный лицемер, который вечно чувствует себя на коне, оттого что с ревом носится верхом на своей дурацкой жестянке!

— А ты… ты — плетущая интриги гадюка!

Кол вздрагивал, будто уклоняясь от ударов, пока они бранились через его голову. После последней реплики Мака из толпы выдвинулся дюжий детина с бритой головой.

— Он тебе докучает, милая? — спросил он Кассандру.

«Как будто она нуждается в помощи», — подумал Кол.

— Он вечно мне докучает, — резко ответила Кассандра, — но я и сама с ним справлюсь, спасибо. — Она послала мужчине лучезарную улыбку; тот приблизился и встал у ступенек фургона самозваным телохранителем.

Понадеявшись, что обостряющийся конфликт достаточно отвлекает от него внимание, Кол попытался улизнуть, но отец схватил его за шиворот.

— Не уходи, Кол! Пусть тебя не отпугивает стыд за твою мать! — громко сказал Мак.

Теперь Кол почувствовал, что взгляды зевак обратились на него. Он готов был сквозь землю провалиться.

— Стыд за меня! — завопила Кассандра, она пулей метнулась вниз по лестнице и схватила Кола за руку. — К счастью, он унаследовал отвагу своей матери, а не слабость Клэмворси.

— Ты, как всегда, заблуждаешься, Касси: он пошел в меня. Спроси его сама!

Оба они устремили яростный взгляд на Кола, с трудом переводя дух после всех своих воплей. Кол в эта минуту больше всего на свете хотел бы оказаться где-нибудь в другой части планеты, только бы не здесь.

— Хотите правду? Я не желаю быть похожим ни на одного из вас! — выпалил он, вырываясь у них из рук. Он резко развернулся и бросился бежать во весь дух по направлению к Гескомбу — куда угодно, лишь бы подальше от них.

Когда дышать стало так больно, что он не мог больше бежать, Кол скрючился на обочине. Он желал бы бежать вечно — оставить обоих родителей далеко позади и никогда их больше не видеть. В горле застрял болезненный комок, но теперь он был слишком взрослым, чтобы плаката из-за отца и матери. И он смахнул набежавшие слезинки, негодуя на свою слабость, и медленно зашагал вниз по холму.

Рев мотоцикла ясно дал ему понять, что его догоняет отец. Кол не мог свернуть в сторону из-за высоких насыпей по обе стороны дороги, и у него не было другого выбора, кроме как топать дальше, притворяясь, что он ничего не видит и не слышит. Мотоцикл с визгом остановился прямо перед мальчиком, заставив его отшатнуться.