Антон увидел, как ночной знакомый, тот самый, которого называли Аслан, почему‑то вышел из его спальни.

— Не стреляйте! — воскликнул он. — Я не виноват!

— Я тебя не трону, — сказал Аслан. — Отдай чемодан и живи.

— Отдай ему чемодан, пусть забирает и уходит! — горячо заговорила Анжелика. — Деньги того не стоят!

— А у меня его нет…

Аслан с Анжеликой переглянулись.

— Я его сдал в полицию.

— Как в полицию?! — вскричала маркиза ангелов. — Ты что, совсем дебил?!

— А куда мне было его девать? Я не бандит, я нормальный человек. При мне было совершено убийство, и я пошел в полицию. Ты бы на моем месте поступила так же.

— Бляха‑муха, — с чувством произнесла Анжелика, — вот вы красавцы. Просто один другого краше!

— Слышь че, пассажир, — вступил в дискуссию Аслан, — мозги мне не парь. Где бабло?

— Да говорю же вам, в полиции, вот. — Антон достал из кармана квитанцию о приеме улик. Аслан изучил бумажку и что‑то сказал себе под нос по‑чеченски.

— Кажется, правда отнес. Что ты за человек такой, а? Это же два миллиона евро!

— Человек как человек, — обиделся Антон. — Вы вообще в людей стреляете.

Анжелика барабанила накладными ногтями по столу, Аслан переживал стресс.

— Я в этих ваших разборках принимать участия не желаю. У меня сегодня важное мероприятие, — Антон многозначительно помахал белым конвертом с приглашением на транс‑пати, — мне надо приготовиться, так что прошу вас уйти, — дрожащим голосом закончил он.

— Короче, так, дизайнер, — принял решение Аслан. — Мы сейчас поедем туда, в отделение, и ты как хочешь заберешь чемодан.

— Никуда я не поеду!

Аслан привычным движением достал свой любимый аргумент и передернул затвор.

В полдень два черных внедорожника въехали в поселок Красные Огурцы и притормозили в начале Нижней Партизанской улицы.

— Мне тут светиться нельзя, я буду в машине, — сказал Аслан. — Вам тоже. Ты, Хасан, вообще в розыске, я обещал главе, что ты в Ирак уехал воевать. Так что сидим здесь. Иди, инженер, мы тут сидим, за тобой следим.

— Я дизайнер, — буркнул Антон, вылезая на знакомую улицу.

В отделении опухшая женщина в сарафане, мужском пиджаке и сапогах втолковывала дежурному:

— А я говорю, что не уйду отсюда, пока вы его не посадите!

— Не можем мы его посадить, Михална, состава преступления нету, — устало отвечал дежурный из‑за стойки.

— С топором за мной бегал, забор порубил — это не преступление?

— Нет такой статьи в уголовном кодексе — порубить забор. Мало ли кто за кем бегал…

— Убить меня грозил, это, значит, не преступление?

— Вот убьет, тогда и приходи.

Разговор этот шел давно, и видно, не в первый раз.

— Извините, — вмешался Антон. — Мне бы к капитану Иванову.

— Вы что, не видите, мужчина, я разговариваю! — взвилась Михална.

— Я вам все сказал, гражданка Потапова. И вы сейчас мешаете работать. Что у вас, гражданин?

— Гражданка, гражданка, — огрызнулась жертва домашнего насилия. — Дармоеды!

— Мне бы к капитану Иванову, — робко повторил Антон. — По делу.

— Иванову? Так он уволился еще утром.

— Как уволился?

— Во, я и говорю! — обрадовалась гражданка Потапова. Она надежно укоренилась на стуле подле стойки дежурного и явно была настроена оставаться в этом безопасном месте до ареста своего мужа. — Дармоеды! Одно название — полиция…

— Но он мне нужен, — жалобно произнес Антон.

— Гражданин, Иванов утром написал рапорт. Нет его и не будет.

— А кто теперь ведет дело? Мы дело утром завели, я свидетель. Вот у меня и эта… квитанция…

Дежурный повертел бумажку в руках, полистал большую общую тетрадь.

— Во‑первых, не квитанция, а протокол. А во‑вторых, такого дела не зарегистрировано. Ничего по вашему протоколу не значится.

— Во‑во, — поддержала Михална. — Нету такого дела. Им вообще нету дела. Ты к ним с головой своей отрубленной под мышкой приходи, тогда они почешутся.

Антон вышел на улицу, пропустив в дверях мужчину в очках и расстегнутой рубахе. Нижняя Партизанская, прямая, как проспект, плыла в полуденном мареве. Вдалеке маячили две черные машины. Знакомый рыжий мальчик с удочками сидел на траве у ворот отделения и играл в телефон. «Вот дела», — подумал Антон. Капитан Иванов производил такое благоприятное впечатление. Он вспомнил про визитку и набрал указанный на ней номер. Абонент оказался временно заблокирован.

Антон вернулся в отделение и застал там продолжение скандала. Мужик в рубахе перегнулся через стойку и втолковывал дежурному:

— Ведьма она! Отравить меня хочет. Вы же меня знаете. Потапов я, Илья Гаврилович…

— Вот отравит, тогда приходите, — бесстрастно отвечал дежурный.

— Знает он тебя, как же, — комментировала Михална. — Ты бы с топором пришел, тебя бы вся деревня узнала, а так нет.

— Извините, а можно спросить? — сказал Антон.

— Ты понимаешь, — обратился мужик к Антону, — какое отношение?

— Мне только спросить… Извините, а можно узнать, где проживает капитан Иванов?

— Вот как вы думаете, — сказал дежурный, встав из‑за стойки и по‑хозяйски уперевшись в нее руками, — могу я вам сказать, где проживает сотрудник органов? Как вы сами думаете, граждане, когда задаете такой вопрос, а? Что я выдам вам всю секретную информацию? Где ракеты наши стоят, код от сейфа, что вам еще рассказать? Есть такое понятие — государственная тайна. Я понятно излагаю?

— Понятно, я просто спросил…

— Ну тогда, если у вас, конечно, больше нет вопросов, я попрошу вас не отвлекать органы.

Закончив свою саркастическую речь, дежурный сел и принялся копаться в толстой тетради. Михална достала конфету, развернула ее и положила в рот.

— Ракеты! А то мы не знаем, где ваши ракеты. Ракетчики твои из части каждый вечер по деревне шаромыжничают. Они тебе за полбанки и расскажут, и еще всю ракету принесут.

— Михална, пойдем домой, хватит позорить меня, — попросил Илья Гаврилович.

Антон снова вышел на улицу и посмотрел на бесполезную бумажку в своей руке. Мимо прошла чета Потаповых, тихо переругиваясь. Мальчик играл в телефон.