Он тяжело встал. Было видно, что Веннергрен раздражен.

— Неужели ты не понимаешь, что все как раз наоборот? — сказал он. — То, что я имею на тебя виды, говорит лишь о том, что я хочу укрепить позиции публицистики нашей газеты в объединении. Именно так я вижу твою роль, Шюман.

Он повернулся и направился к двери.

— Не будем портить сегодняшнее совещание, — сказал он, открывая дверь.

Анника миновала поворот на аэропорт Лулео и поехала дальше, в направлении Каллаксбю. Пейзаж был абсолютно бесцветным — темные призраки голых деревьев, черно-белая земля, свинцовое небо. Белая поземка, пляшущая, подчиняясь беззвучному такту, над гладким серо-черным асфальтом. Термометр в салоне сообщал, что температура в машине одиннадцать градусов, а снаружи — минус четыре.

Она миновала схваченные морозом поля и бесчисленные низкорослые сосны, прежде чем доехала до поворота на базу Норботтенской флотилии.

Прямой отрезок пути до военно-воздушной базы был скучен и бесконечен, по обочинам не было видно никакой растительности, если не считать редких чахлых сосен. Дорога свернула немного вправо, и Анника сразу увидела заборы и ворота, большое караульное помещение, за которым угадывались дома и стоянки. Она сразу же почувствовала себя соглядатаем, шпионкой, выполняющей какое-то постыдное поручение. Сразу же за воротами стояли два военных самолета, один из них, как показалось Аннике, был «Дракон».

Дальше дорога пошла вдоль заграждений, и Анника наклонилась к ветровому стеклу, чтобы лучше видеть. Она медленно проехала мимо парковки военных машин и добралась до огромного стрельбища, по которому бегали с десяток одетых в защитное обмундирование солдат с еловыми ветками на касках и автоматами в руках. На указателе значилось, что дорога ведет в Лульнесюдден, но через сотню метров Анника увидела запрещающий знак и повернула назад. Солдат на стрельбище уже не было.

Анника остановилась возле караульного помещения, немного помедлила, затем заглушила мотор и вышла из машины. Она не спеша прошла вдоль стены из блестящего металла с тонированными окнами. Не было видно ни одного открытого окна, ни кнопки звонка, ни людей — если не считать ее собственного отражения. Вдруг откуда-то слева и сверху раздался усиленный динамиком голос:

— Что вы хотите?

Анника подняла голову, чтобы увидеть, откуда слышится голос, но не увидела ничего, кроме стены из хромированной стали.

— Мне нужен… э-э… Петерсон, — сказала она, обращаясь к своему отражению. — Офицер по связям с прессой.

— Капитан Петерсон? Минутку, — произнес молодой голос.

Она отвернулась от стены и принялась рассматривать базу сквозь сетку забора. По периметру территории были посажены деревья. За их стволами виднелись серо-зеленые ангары и ряды военных машин. Трудно было снаружи определить, насколько велика территория базы.

— Проходите в ворота и дальше в первую комнату направо, — сказал голос-призрак.

Анника сделала то, что было сказано, — законопослушная гражданка и шпионка в одном лице.

Офицер, встретивший ее у двери кабинета, являл собой образец военного — подтянутый, седой и хорошо тренированный.

— Меня зовут Анника Бенгтзон, — представилась она и поздоровалась. — Мы разговаривали с вами по телефону на прошлой неделе. Речь шла о годовщине взрыва…

Офицер на несколько секунд задержал ее руку в своей. Трудно было устоять перед его открытым взглядом и дружелюбной улыбкой.

— Как я уже сказал по телефону, мы мало что можем сообщить помимо того, что уже было опубликовано и сказано раньше. Разве что подвести какие-то итоги, подтвердить ранее сделанные выводы и устроить экскурсию по нашему музею. Густаф, который отвечает за это, сегодня, к сожалению, болен, но завтра будет на ногах, так что если у вас будет желание приехать, то милости просим.

— Но нельзя ли мне прямо сейчас пойти и посмотреть место тогдашнего преступления?

Улыбка офицера стала еще шире.

— Я полагал, что все детали мы прояснили в телефонном разговоре. Мы не можем быть более открытыми.

Анника ответила Петерсону неуверенной улыбкой.

— Вы читали статью Бенни Экланда? Она была опубликована в «Норландстиднинген» в пятницу.

Офицер предложил ей сесть за стол. Анника сняла куртку и достала из сумки блокнот.

— У меня с собой есть копия статьи, — сказала она, — так что если вы хотите…

— Я знаю, о какой статье вы говорите, — сказал он и посмотрел на молодого офицера, вошедшего в кабинет с большим планшетом в руках. — Не поставите здесь закорючку?

Анника поставила под заявлением о посещении военной базы неразборчивую подпись.

— Нет ли здесь доли правды? — спросила она, жестом отказавшись от чашки кофе.

Офицер налил себе кофе в большую кружку с изображением Брюса Спрингстена.

— Есть, но очень небольшая, — ответил офицер, и у Анники упало сердце.

— Там есть новые сведения, — сказала она, — во всяком случае, для меня. Давайте пройдемся по тексту — утверждение за утверждением, чтобы я получила четкое представление, что там правда, а что — нет.

Зашуршав бумагой, она извлекла из сумки копию статьи.

Капитан Петерсон подул на кофе и осторожно отхлебнул.

— Старые самолеты были заменены ста тридцатью пятью «Драконами» в конце шестидесятых, — сказал он. — Это в любом случае соответствует действительности. Разведчики поступили в шестьдесят седьмом, истребители — в шестьдесят девятом.

Анника вслух прочитала отрывок из статьи.

— Правда ли, что попытки саботажа случались и раньше, когда кто-то запихивал спички в какие-то трубки?

— Существовало множество левацких группировок в то время, — пояснил офицер. — Ограды и щиты вокруг базы имеют, конечно, юридическое значение и в самом деле запрещают кому бы то ни было проходить на территорию базы, но если кто-то захочет на нее проникнуть, это не проблема. Мальчишки думали, что могут серьезно повредить самолет, засунув спичку в трубку Пито, но мы считаем, что ни одна из этих групп не могла стоять за терактом 1969 года.

Анника записывала.

— Но как быть с остатками горючего? Сведения о сливе горючего в металлические емкости соответствуют действительности?

— Да, — ответил капитан Петерсон, — само по себе это правда. Но дело в том, что поджечь авиационный керосин с помощью спички невозможно. Это слишком низкооктановое топливо. Для того чтобы оно вспыхнуло, его надо очень сильно нагреть, так что в этом пункте сведения в статье неверны. По крайней мере, это невозможно сделать в Лулео, да еще в ноябре.

Он беззаботно улыбнулся.

— А проводились ли в тот день большие учения? Действительно ли все самолеты стояли на поле?

— Преступление было совершено в ночь на среду, — сказал капитан. — Мы же всегда летаем по вторникам, всей флотилией в полном составе. Это делается уже в течение десятилетий. В три захода, последняя посадка в двадцать два часа. После этого самолет может простоять на поле несколько часов, прежде чем его отбуксируют в ангар. Взрыв произошел в час тридцать пять, когда все самолеты были в ангарах.