– Что я должен делать?

– Нам надо подыскать какого-нибудь быстроногого троглодита. Важно, чтоб он был один и где-нибудь поблизости. Мы заманим его. А что тебе делать? Да ничего, сопровождай меня – вот и все дела твои.

– У главной двери их слишком много, этих треклятых троглодитов, чтоб им отравиться.

– Уж дверей-то в этом доме предостаточно. Я, кажется, надумал, где их поменьше, я имею в виду троглодитов. Пойдем в дальний угол моих владений.

– А меня возьмете? – вклинился Глеб.

– Можно и взять, а может, ты даже окажешься полезным. Во всяком случае, поймешь кое-что, может быть. Но помни, мальчик, тебе следует всегда держаться позади меня. Будь осторожен! – наставлял Старобор. – Ну, пошли!

Они вышли из уютной комнатки: Старобор, за ним Глеб, и замыкал шествие Никифор. В пределах квартиры, оказывается, можно было двигаться без опаски – хозяин даже не смотрел по сторонам. Как потом узнал Глеб, Старобор держал под контролем весь дом, кроме подвала второго подъезда, захваченного Стражем еще накануне. Когда путь им преградила сплошная стена, старичок приосанился, коснулся ее правой рукой и произнес короткое заклинание: «Пропусти!». Мальчик шагнул вслед за ним и оказался в соседней квартире. Так они миновали несколько больших и маленьких комнат, проникли в последний, четвертый, подъезд и спустились на первый этаж. Чем дальше они продвигались, тем страшнее и мрачнее становилось вокруг, тем осторожнее шел Старобор, вслушиваясь в темноту. Наконец они остановились перед дверью, которая вела из последней квартиры в подъезд.

– Они там! – прошипел Никифор, прижимаясь к ногам мальчика.

Глеб взял его на руки и погладил: кошачья шерсть стояла дыбом, а обрубок хвоста беспокойно колотил мальчика по груди. Сам Глеб находился на грани паники, он уже давно пожалел, что вызвался участвовать в этой экспедиции. Холодной, влажной от страха и дрожащей рукой он бессознательно гладил кота, не замечая, что клочья шерсти прилипают к ладони и застревают между пальцами (котик исправно линял каждый месяц, а сегодня – особенно обильно).

– Их двое, – сказал Старобор обычным голосом, нисколько не заботясь о тишине. – Ходят по лестнице и суются во все двери, но двери заперты. Заперта и дверь из подъезда на улицу, так что они в ловушке. Меня давно беспокоили эти негодяи, а сейчас вот думаю: хорошо, что я запоздал тогда с защитным заклинанием и они успели ворваться в подъезд. Подождем, пока они не разделятся.

Глеб опустился на корточки у стены. Если бы это была компьютерная игра или фильм, то ему было бы интереснее, а тут – страх и неизвестность. Он подумал о том, что ждет его за этими надежными стенами, когда ему придется как-то пробираться в какую-то Тухлую балку, и закрыл глаза. Кот принялся лизать его руку, соленую от пота, Глеб подставил ладонь под горячий язык – кто кого успокаивает?

Так прошло сколько-то времени. Глеб ничего не слышал снаружи, и это его угнетало, тем более что он точно знал: там враги. Вдруг Никифор встрепенулся и спрыгнул на пол. Старобор обернулся и долгим взглядом посмотрел на мальчика, пока тот в свою очередь не поднял голову; глаза хозяина – единственное, что он видел в сумраке достаточно отчетливо.

– Пора, – сказал Старобор. – Ты не боишься?

– Нет! С какой стати? – мальчик поднялся на ноги. Он даже покраснел от стыда, потому что понял: как ни отвечай, а хозяин то знает истину.

Старик вроде бы улыбнулся и возложил руку на голову мальчика:

– Все будет хорошо, сынок.

Придет он, на миг осветив безнадежно погибшее дело,

И мир воцарится на долгие годы, а тьма затаится.

Так впервые Глеб Калинин услышал слова древнего пророчества, и они вселили в его душу надежду, хотя он ничего толком не понял и не знал еще, как бывают обманчивы и двусмысленны старинные предсказания.

Старобор взял его за руку и отвел в какой-то дальний угол.

– Стой здесь и ни за что не сходи с этого места, когда увидишь троглодита. Не бойся, он не сделает и трех шагов. Нам надо его заманить сюда, пока второй бродит наверху.

– Я не уйду с этого места! – заверил Глеб.

Старобор отошел и словно растворился в темноте. Никифор прижался к ноге мальчика. Глеб смотрел в сторону двери, он боялся дышать, чтобы не выдать себя врагам, боялся моргать, чтобы не пропустить опасность и боялся оторваться от стены, чтобы не упасть на пол от страха.

Сначала ничего не происходило. Потом Глебу показалось, что дверь медленно открывается – он вроде бы увидел, как темноту прорезала еще более черная щель. Он понял, что кто-то осторожно входит снаружи в маленькую прихожую, и почувствовал, как его волосы встают дыбом и все тело с ног до головы пронизывает ледяная судорога. Затем дверь резко распахнулась, и какое-то существо стремительно бросилось вперед, прямо на мальчика. Глеба бросило в жар, его прошиб пот, он хотел закричать, но не мог, как не смог и оторвать ноги от пола, чтобы пуститься наутек.

„Все! Конец!“ – пронеслось в его голове.

Но прозвучало грозное заклинание:

– Сонное облако, упади!

Силу тьмы усмири!

Уже после первых двух слов троглодита окутало белое облако, в нем он сразу замер, а потом мягко упал посреди прихожей, раскинув руки и уткнувшись лицом в пол. Дверь затворилась. Вслед за котом Глеб немного приблизился к лежащей фигуре. Внутри облака в бледном свете вырисовывался могучий силуэт, и Глебу опять стало не по себе, когда он разглядел мускулистые руки с четырьмя растопыренными пальцами; длинные острые когти впились в пол. Ноги троглодита в грубых кожаных башмаках казались обычными, как у людей. Лица не было видно, мальчик обратил внимание на спутанные темные волосы, которые покрывали затылок. Такими же волосами, только менее густыми, была покрыта шея и руки. Троглодит был одет в грязные лохмотья: кожаная рубаха, штаны, широкий ремень с ножом и деревянной баклагой. Все эти подробности Глеб припомнил потом, а в тот момент, подавленный ужасом, просто смотрел на поверженного врага, и в голове его роились беспорядочные и унылые мысли: „Куда я попал! Это же монстры настоящие! Разве отсюда выберешься! Как я вернусь домой?“

Тем временем подошел Старобор. Он попросил мальчика помочь ему перевернуть тело на спину, но Глеб так отпрянул в ужасе и отвращении, что старик не стал настаивать.

– Мне надо видеть его глаза, – объяснил он. – Пожалуй, достаточно будет просто повернуть голову набок.

Так он и сделал. Глеб зажмурился (он боялся, что троглодит проснется, если его потревожить), а когда решился